Картонная пуля - [43]

— Кто это?

— Нда… — Котяныч увел в сторону смущенный взгляд потомственного интеллигента, повстречавшего на дороге зачуханного пэтэушника. — Я думал, про нее все знают… Балерина. Лучшая в мире. Рост сто восемьдесят, а, как приподнимется на цыпочки, так и все два… Серьезно: откуда про жену информация?

Котяныч — человек умный, спору нет. Искусством интересуется. Но в нем самом росту содержится всего метр семьдесят. Конечно, он генетически обязан тянуться к барышням, в которых от ста восьмидесяти до двух… Поэтому и знает про балерин.

— Сводку читал. Но там она как неопознанная, — объяснил я насчет наезда.

— Опознали сегодня ночью… Вот, значит, оно как…

Костя философски вздохнул, намекая на иллюзорность человеческого бытия: сегодня ты жена преуспевающего коммерсанта, а завтра тебя сбивает автомобиль, как простую работницу Октябрьской птицефабрики…

— Слышал, что однажды случилось с женой одного крутого областного начальника по фамилии Яблоков? — неожиданно спросил он.

…Если бы я умел вздрагивать, то при этом случайном упоминании знаменитого заместителя губернатора я бы почти вздрогнул…

— …Не знаешь? Ну неважно… Она… Вот представь… Дама лет сорока, ужасно фешенебельная, у нее домашний бюстгальтер, я думаю, из соболей… И трусы из соболей. Подбитые соболями…

…Котяныч мечтательно воздел глаза кверху. Вправду он, что ли, считает, что трусы, подбитые соболем, выглядят сексуальней прочего белья?..

— …Хотя из соболей щекотно, наверное… Но не в щекотке дело… Представь светскую львицу — театральные премьеры, рауты, «Ягуар» с собственным водителем… И тут вдруг какая-то фигня — то ли водитель поносом заболел, то ли в самом «Ягуаре» шина сломалась, а она куда-то опаздывает с утра… В общем, эта Ольга Михайловна, как обыкновенная тетя Маша, садится в обыкновенный троллейбус со спешащим на смену пролетариатом и хочет проехать три остановки. Давка. Она, естественно, последняя… И на повороте выпадывает из дверей в грязный сугроб. Она даже понять не могла, что произошло, лежит в своей длинной шубе, болтает ногами в колготках и подняться не может… Троллейбус тормозит, из задних дверей высовывается мужчина и раздраженно говорит: «Женщина! Ну, вы едете дальше или нет?» Типа: вас ждать или что?.. Прикинь ее эмоции…

Наверное, я должен был расхохотаться или прикинуть эмоции жены областного начальника, но мне не хотелось ни смеяться, ни прикидывать. Я так и сказал по чистой совести:

— Ну и что?

Костя тут же тоже сделался серьезным:

— А то, что я чуть не поседел за вчера и сегодня. Когда узнал про жену Треухина. Это же я шефу звонил, сообщал… Потом встречал в порту…

— Машину с водителем, конечно, так и не нашли? — спросил я.

— Ночь, улица… Кому охота останавливаться и звонить в ментовку: «Знаете, я только что случайно сбил кого-то, не могли бы вы подъехать, чтобы срочно определить меня на нары?»

— Мужик сильно убивается? — осторожно поинтересовался я.

Вот еще одна проблема. С Треухиным нужно составлять серьезный разговор, а у Него — беда, жена погибла. Не могу же я к нему подойти и над гробом сказать: мне твои проблемы пофиг, давай мои решать. Или могу?

— А ты бы как, если бы по любимой жене — автомобилем? — кривенько усмехнулся начальник охраны, ценитель балета.

— Не знаю, у меня никогда любимой жены не было.

Котяныч окинул меня недоверчивым взглядом. В принципе вся околокриминальная среда Новосибирска так или иначе в курсе моих давних проблем с бывшей женой — как она в центре Америки изменяла мне с негром. Собственно, в свое время я из этой истории не стремился сделать тайну. В жизни каждого почти неизбежно встречается свой неф — это почти норма. Чего мне норму скрывать?..

Чтоб мне немедленно подавиться стружками крабовой палочки — не знаю, как бы я переживал, если бы она не с негром, а с автомобилем… Кажется, у меня с переживаниями вообще не очень… Как у кусочков льда в стакане, которые переживают только на одну тему: лишь бы сверху на них полилась пепси-кола.

— Мне с ним нужно поговорить, — сказал я. — Кое-что уточнить, и вообще… Он, поди, дома сейчас? Или хлопочет насчет похорон?

— Зачем ему хлопотать? Есть кому хлопотать… Здесь он. Работает.

— Чего? Здесь в конторе работает?

— Вот именно. Убивается, но работает.

В первый момент я почти не поверил. Жена остывает в гробу до температуры окружающей среды… Уж я не знаю… Или ты в этот момент думай о вечности, или заказывай венки, или в крайнем случае напейся…

— Серьезно? — уточнил я.

— Он бы и не стал, но еще за неделю условились о встрече. Знаешь, с одним кузбасским олигархом. Олигарх специально все бросил и прилетел на час в Новосибирск на своем самолете, не мог же Треухин ему сказать: «Извини, у меня на сегодня другие планы, мол, у жены проблемы, и все такое»… Собрал волю в кулак…

— Зачем ему олигарх? — спросил я, чтобы разговор поддержать.

— Как зачем? — чуть ли не обиделся Котяныч за то, что я недооцениваю его шефа. — Тонна угля в Кузбассе стоит сто двадцать рублей, а в нашей области ее покупают за двести пятьдесят. Должен же кто-то украсть разницу! А ты говоришь, похороны…

Уголь — это именно то, что в жизни меня занимает меньше всего. Зато занимают странные ДТП.