Карточный мир - [2]
Он отмечал в уме позы, выражения лиц, краски, освещенье и его лицо принимало вдохновенно-мечтательное выражение, — но следом за этим набегали мысли о завтрашнем утре и лицо его тотчас меркло, как меркнет ясный день с закатом солнца.
Чертенок не спускал с него хищного взора и радостная улыбка кривила его тонкие губы, обнажая мелкие, острые, как у щуки, зубы.
— Нет, дорогой мой, — говорил Кострыгин художнику густым, сочным басом: — картинками да рисунками не разбогатеешь. Надо Репиным быть. Да! — ты не обижайся, а лучше слушай меня. Я тебя кой с кем познакомлю. Ты им — портреты, а они тебе место. Дело говорю. Что? Искусство? Виньетки-то эти, буквы, картинки? Брось! Да и на кой прах оно, это искусство, если в животе бурчит! Ха-ха-ха!
Виталина коробили его слова, как всякая пошлость, и он, желая переменить разговор, торопливо сказал:
— Ну, все я да я! Расскажи, как ты устроился? Десять лет не виделись!
— Немудрено. Я тут всего четыре месяца. Устроился ничего себе. Тысчонок девять, двенадцать наколачиваю и — один, ха-ха-ха!.. Был и на Урале, и в Екатеринославе, и в Баку, везде дела делал. Теперь здесь при Бельгийском анонимном обществе… Ничего устроился, — повторил он самодовольно.
— Ты всегда был делец, — не без зависти произнес Виталин.
— Делец не делец, а мимо рта не дам пронести. Они допили кофе.
— Ну, ты куда?
— Домой, — ответил Виталин.
— Стой! — произнес Кострыгин. — Дома тебе все равно теперь не писать картины; с женой еще успеешь насидеться. Поедем со мною!
— Куда?
— Мне надо в клуб! А ты побродишь, посмотришь, как играют… Чай, и не знаешь этого? А там вместе поужинаем… А?
Виталин колебался. Ему представилась жена, которая с нетерпением ждет его, зная, что он пошел искать денег; но тут же у него мелькнула мысль — как последняя надежда — занять нужную сумму у богатого приятеля.
Чертенок напряг свою волю и впился взором в художника.
— Что же… пожалуй! — согласился он.
— Вот и отлично! — воскликнул Кострыгин. — Человек, сколько следует?
И, бросив на столик монету, он взял Виталина под руку и пошел к выходу.
Чертенок положил на столик фальшивый двугривенный и поспешно пошел следом за ними.
— К Синему мосту, — громко сказал извощику Кострыгин.
— Пожалте!
Извощик перегнулся и отстегнул полость.
Кострыгин занял три четверти сиденья, Виталин приткнулся с краешка. Извозчик застегнул полость, дернул вожжами и его сани смешались с вереницею других саней. Чертенок обернулся собакою и весело побежал за ними.
IV
На углу Мойки и Нового переулка четвертый этаж огромного дома сверкал ярко освещенными окнами.
Было 11 часов и к его подъезду со всех сторон подходили и подъезжали люди в шинелях, шубах и легких пальто.
Двухстворчатые двери хлопали то и дело.
Извощик лихо подвез Виталина и Кострыгина к подъезду, они вышли из саней и прошли следом за другими.
Чертенок быстро шмыгнул следом за ними, но уже невидимкою.
Внизу, у первой площадки лестницы посетители снимали галоши, брали номерки и иные степенно, а иные бегом, поднимались по широкой лестнице.
Кострыгин взял художника под руку и, идя с ним за другими, снисходительно говорил ему:
— Живешь безвыездно в Петербурге, а — поди — и не знал этого места?
— Не знал, — ответил простодушно Виталин.
— А я всего здесь четвертый месяц и уже член! — самодовольно сказал Кострыгин и продолжал: — общедоступное Монте-Карло, так сказать! Здесь весело. Хочешь поиграть — вволю! И девчонки есть, — прибавил он; — по субботам маскарады. Простота нравов и всякому по средствам. Ха-ха-ха! Ну, идем!
Они поднялись на третью площадку лестницы и вошли в помещение клуба.
Направо, отгороженные длинною стойкой, стояли вешалки, сплошь завешанные шубами и пальто; налево, через раскрытые двери, была видна ярко освещенная пустая зала; а прямо, за небольшим широким прилавком, сидел толстый блондин, удивительно похожий на кота, и продавал входные билеты.
Подле него стоял приземистый мужчина во фраке, с золотыми пуговицами, с густыми черными бакенбардами, походивший на важного сановника.
— На мое имя! — небрежно сказал Кострыгин господину, похожему на кота, указывая на Виталина.
— На раз или на год?
— Пишите на год. Может, соблазнишься и без меня ходить станешь, — сказал смеясь Кострыгин Виталину, — ну, плати пятьдесят пять копеек!
Виталин заплатил и получил билетик. Кострыгин подхватил его под руку и ввел в огромный зал, по которому спешно проходили входящие, направляясь в двери налево или направо.
— А! Василий Петрович! — воскликнул юркий рыжий господин с красным носом, обращаясь к Кострыгину, — ты то мне и нужен! Дельце, батенька!
— Ну, я тебя оставлю, — сказал Кострыгин Виталину, — погуляй пока, а там будем ужинать!
Он обнял рыжего господина за талию и, кивнув приятелю, пошел в двери направо.
Виталин постоял с мгновенье, увидел огромный портрет Екатерины Второй и подошел к нему.
Великая императрица была написана во весь рост.
На роскошной раме была доска с выгравированной подписью милостивых слов, которыми она удостоила открытие первого общественного собрания в Петербурге.
«Копия с Боровикова», определил Виталин и, повернувшись, пошел в ярко освещенные комнаты.
В русской дореволюционной литературе детективного жанра были свои Шерлоки Холмсы и Эркюли Пуаро. Один из них — частный сыщик Патмосов, созданный писателем Андреем Ефимовичем Зариным (1862–1929). В этой книге — рассказы, в которых Патмосов расследует убийство с множеством подозреваемых («Четвертый»), загадочное исчезновение человека («Пропавший артельщик»), а также раскрывает шайку карточных шулеров («Потеря чести»).
Действие рассказа происходит в начале века. Перед читателем проходит череда подозреваемых, многие из которых были врагами убитого. События в рассказе развиваются так, что одно преступление, как по цепочке, тянет за собой другое. Но нетерпеливого читателя в конце рассказа ждет необычная развязка. Главное действующее лицо рассказа – это талантливый и бесхитростный сыщик Патмосов Алексей Романович, который мастерски расследует невероятно запутанные дела. Прототипом этому персонажу, видимо, послужил светило петербургского сыска – знаменитый Путилин.
Андрей Ефимович Зарин (1862 — 1929) известен российскому читателю своими историческими произведениями. В сборник включены два романа писателя: `Северный богатырь` — о событиях, происходивших в 1702 г. во время русско — шведской войны, и `Живой мертвец` — посвященный времени царствования императора Павла I. Они воссоздают жизнь России XVIII века.
Во второй том исторической серии включены романы, повествующие о бурных событиях середины XVII века. Раскол церкви, народные восстания, воссоединение Украины с Россией, война с Польшей — вот основные вехи правления царя Алексея Михайловича, прозванного Тишайшим. О них рассказывается в произведениях дореволюционных писателей А. Зарина, Вс. Соловьева и в романе К. Г. Шильдкрета, незаслуженно забытого писателя советского периода.
Действие рассказа происходит в начале века. Перед читателем проходит череда подозреваемых, многие из которых были врагами убитого. События в рассказе развиваются так, что одно преступление, как по цепочке, тянет за собой другое. Но нетерпеливого читателя в конце рассказа ждет необычная развязка. Главное действующее лицо рассказа – это талантливый и бесхитростный сыщик Патмосов Алексей Романович, который мастерски расследует невероятно запутанные дела. Прототипом этому персонажу, видимо, послужил светило петербургского сыска – знаменитый Путилин.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«– Ничего подобного я не ожидал. Знал, конечно, что нужда есть, но чтоб до такой степени… После нашего расследования вот что оказалось: пятьсот, понимаете, пятьсот, учеников и учениц низших училищ живут кусочками…».
В первый том наиболее полного в настоящее время Собрания сочинений писателя Русского зарубежья Гайто Газданова (1903–1971), ныне уже признанного классика отечественной литературы, вошли три его романа, рассказы, литературно-критические статьи, рецензии и заметки, написанные в 1926–1930 гг. Том содержит впервые публикуемые материалы из архивов и эмигрантской периодики.http://ruslit.traumlibrary.net.
В восьмом (дополнительном) томе Собрания сочинений Федора Сологуба (1863–1927) завершается публикация поэтического наследия классика Серебряного века. Впервые представлены все стихотворения, вошедшие в последний том «Очарования земли» из его прижизненных Собраний, а также новые тексты из восьми сборников 1915–1923 гг. В том включены также книги рассказов писателя «Ярый год» и «Сочтенные дни».http://ruslit.traumlibrary.net.
В четвертом томе собрания сочинений классика Серебряного века Федора Сологуба (1863–1927) печатается его философско-символистский роман «Творимая легенда», который автор считал своим лучшим созданием.http://ruslit.traumlibrary.net.
Христианство – основа русской культуры, и поэтому тема Пасхи, главного христианского праздника, не могла не отразиться в творчестве русских писателей. Даже в эпоху социалистического реализма жанр пасхального рассказа продолжал жить в самиздате и в литературе русского зарубежья. В этой книге собраны пасхальные рассказы разных литературных эпох: от Гоголя до Солженицына. Великие художники видели, как свет Пасхи преображает все многообразие жизни, до самых обыденных мелочей, и запечатлели это в своих произведениях.
В книгу вошли романтические народные легенды, собранные писательницей, знатоком кельтского языка и литературы Е. В. Балобановой (1847–1927) во время путешествия по Бретани в конце XIX в. До революции эти зачастую мрачные и фаталистические предания и фантазии, проникнутые глубоким религиозным чувством, выдержали в обработке Балабановой два издания, второе из которых было иллюстрировано виднейшим графиком Е. Лансере.
В книгу вошел не переиздававшийся очерк К. Бальмонта «Океания», стихотворения, навеянные путешествием поэта по Океании в 1912 г. и поэтические обработки легенд Океании из сборника «Гимны, песни и замыслы древних».
Четверо ученых, цвет европейской науки, отправляются в смелую экспедицию… Их путь лежит в глубь мрачных болот Бельгийского Конго, в неизведанный край, где были найдены живые образцы давно вымерших повсюду на Земле растений и моллюсков. Но экспедицию ждет трагический финал. На поиски пропавших ученых устремляется молодой путешественник и авантюрист Леон Беран. С какими неслыханными приключениями столкнется он в неведомых дебрях Африки?Захватывающий роман Р. Т. де Баржи достойно продолжает традиции «Затерянного мира» А. Конан Дойля.
Впервые на русском языке — одно из самых знаменитых фантастических произведений на тему «полой Земли» и тайн ледяной Арктики, «Дымный Бог» американского писателя, предпринимателя и афериста Уиллиса Эмерсона.Судьба повести сложилась неожиданно: фантазия Эмерсона была поднята на щит современными искателями Агартхи и подземных баз НЛО…Книга «Дымный Бог» продолжает в серии «Polaris» ряд публикаций произведений, которые относятся к жанру «затерянных миров» — старому и вечно новому жанру фантастической и приключенческой литературы.