Карточные фокусы - [11]

Худощав. С покатыми плечами и неоформившимся телом. Твердый, спокойный и умный взгляд, излучающий обаяние. Зовут Ильей. Отчество – Абрамович. Воровская кличка – Интендант. Сам о себе сообщает, что он сын татарского еврея с японской родословной. Шутит? Кто его знает. Называет имя отца – Сейфульмулюков Абрам Ояма-Сан. В общем несомненный продукт нашей многонациональной родины. Национальность предполагаемого сына – разумеется, русский.

Подвиги и приключения Интенданта живописуются Хабибяновым исключительно подробно. Настолько, что даже без сопоставления «Илья – Ильгиз» становится понятным – писатель знаком с уголовным миром не понаслышке. Четкость, конкретность, даже дотошность – все реалии жульнических махинаций даются Хабибяновым без купюр. А знание дела всегда подкупает, и меня в частности. Люблю профессионалов. Вскоре в книге оказалось затронутым шулерство, и я стал вникать в описания карточных мошенничеств главного героя.

Вот Интендант раскидывает покер с опытнейшим (так сказано в книге) Графом, закоренелым картежником лет пятидесяти, прикованным к инвалидной коляске – при перестрелке в Москве менты всадили ему пулю в позвоночник, и у Графа отнялись ноги. Граф, перетасовав колоду, сдает карты. Далее – по тексту:

«… – Сегодня, сынок, ваша карта бита, – и с этими словами Граф открыл свои карты: двух тузов и два джокера и, спрашивая Илью, открыл его четырех королей.

– Ну, что скажешь, сынок?

– Свои карты. Граф, я как-нибудь открою сам, и если я сделаю это собственноручно, то считайте. Ваша карта бита.

С этими словами Илья сложил королей на ладони, прикрыв другой, и развернул трех тузов с покером. У Графа от удивления чуть зрачки наружу не вылезли.

– Как ты это сделал Илья, сложив тузов с покером, развернул веером и бросил на стол королей.

– Как ты это делаешь, сынок?

– Секретов, Граф, не выдаю, так что извините, – ответил Илья так же, как когда-то ответил ему Граф».

Ну, Граф-то, положим, извинит, а вот у меня заклубились сомнения – то ли партнер Ильи не столь уж опытен, как о том говорилось, то ли пуля повредила ему не спинной мозг, а головной, то ли сам Ильгиз крутанул диалог персонажей вплоть до потери центра тяжести. Ведь господин Сейфуль-мулюков продемонстрировал шулерский прием, известный давным-давно, еще со времен царской монархии – накладку! Как о подобной уловке мог не знать пятидесятилетний картежник? Он что, доселе поигрывал в картишки только на крестьянском поле с отдыхающими хлеборобами и скотоводами? Однако оставим ветерана – неприятность, случившаяся с его зрачками, произошла, скорее всего, по воле совсем иного человека.

Зато Хабибянову старинная шулерская манипуляция явно пришлась по душе, так как литературный сын татарского еврея с японской родословной, с явной подачи автора, вовсю эксплуатирует все тот же тайный карточный экзерсис и не щадит даже собственного отпрыска, хотя и молодого, но уже вполне борзого:

«…Интендант ловко переместил от угла колоду сначала в левую, а после с левой в правую. Так же ловко отправил стос и, развернув колоду веером на столе, показал тридцать шесть тузов. Далее, резко свернув и проделав ту же самую процедуру, выложил тридцать шесть шестерок. И после этого, собрав и перемешав колоду, спросил:

– Ну что? Играть будем?» Однако зрачки отпрыска остаются на месте. Зато глаза, по-видимому, должны вылезти из орбит уже у читателей – так, вероятно запроектировал автор. И правильно запроектировал – именно такое со мной и произошло. Только не по причине употребления накладки, а в силу совершенно невероятного эффекта, вызванного по воле Хабибянова этим, довольно-таки скромным престидижигаторским ходом. А дальше – о, фантастика! – в процесс вмешалась ее величество Судьба. В июне 1996 года я приобрел «Ярмо» для жулика», только что появившееся в книжных магазинах, тотчас же прочитал от корки до корки, поразился легкости авторского пера, а уже в августе 1996 года неожиданно столкнулся с Хабибяновым в офисе московского издательского дома «Искатель»! И тут же, имея в виду второй процитированный эпизод, словами великого Станиславского выпалил: «Не верю!»

– А ты сам-то что-нибудь можешь? – задал Ильгиз встречный вопрос. И опять он мне понравился – профессионал, только уже в другом ракурсе.

Я достал колоду карт и продемонстрировал «Лифт» – трюк, в котором тузы один за другим «проходят» сквозь колоду, оказываясь то сверху, то снизу. Хабибянов ахнул:

– Вот это катала! Классно! Миллионер, небось?

Справка.

«Катала», если перевести с криминального жаргона, означает «картежник». Не путать с карточным мошенником – шулером.

– Нет, я не катала, – твердо произнес я. – Поэтому и не миллионер. В карты не играл и не играю. Я только карточный фокусник.

Хабибянов на мгновение задумался, потом вытащил свою книгу, раскрыл ее и написал: «Анатолию на память. С уважением – от автора».

– У меня есть право на некоторую писательскую фантазию, – сказал он, подавая мне книгу и улыбаясь.

– Я так и понял, – кивнул я. – Но это еще не все. Чтобы руки не застывали, чтобы поддерживать наработанную технику, необходим постоянный тренаж – не меньше пары часов в день. А твой Илья-Интендант, помимо карточных занятий, параллельно прокручивает еще кучу уголовно-наказуемых дел и тем не менее остается непревзойденным шулером. Как ему удается такое – ведь в романе ни об одной репетиции даже не упоминается?