Картины эксгибициониста - [58]

Сжимая манускрипт, я с дрожью в коленях вошел в студию, чтобы познакомиться с музыкантами. Пеппер Адамс на барион–саксофоне! Тот самый Пеппер Адамс, который играл на моём самом любимом альбоме «Telonius Monk at the Town Hall». Я не мог поверить своим глазам! Я моментально превратился в одного из тех истовых фэнов, которые недавно начали вторгаться в мою жизнь. Я раздал ноты, написанные от руки. Трубач (забыл его имя) был мертвецки пьян, от чего остальные сильно смущались. Я не стал обращать внимание, хотя Пеппер настоятельно просил меня не платить ему. Но я был в таком благоговейном трепете от того, что такие легенды работают со мной. Вспоминая ушедших героев типа «Птицы», я чувствовал сострадание к состоянию трубача.

В Филлмор Ист мы выступали вместе с Ten Years After в качестве хэдлайнеров, но вскоре они решили выходить на сцену перед нами по причине того, что овации, устроенные нам, зачастую продолжались в время их сета. Нам удалось записать три композиции во время этих великолепных концертов: Rondo 69, She Belongs to Me, и Country Pie.

Рецензии СМИ о нашем туре были одинаково положительными. Billboard написала о нашем концерте 10 апреля: «The Nice, чье непонятное название искажает демоническую взрывную атаку органа в руках преданного и гениального Кита Эмерсона — выступили во всём великолепии. Инструментальный гипнотизм настолько же могуч, как и у представителей хэви–рока, высоко уважаемых в рок–среде, терроризирующей наши чувства. Прыгая вокруг органа как неистовый машинист, выжимающий последние соки из своего паровоза, Эмерсон наказывает клавиши (кинжалами, в придачу!), и всё нутро органа воет и сотрясается. Его симфонические скоростные трипы, а именно он несёт ответственность за черную комедию бернстайновской «Америки», рождают гимны психоделической церкви, смеясь и спотыкаясь в стиле классической анархии «Призрака оперы». Брайан Дейвисон на барабанах и Ли Джексон на басе отлично ассистируют в разрушении мозга».

Не я не чувствовал себя счастливым. Наша популярность росла с каждым концертом, выступлений становилось больше, что означало длительную разлуку с Элинор. Должно быть, для ребят я стал настоящей занозой в заднице, что даже Тони Стрэттон–Смит предложил оплатить половину стоимости билета на самолёт, лишь бы она была рядом со мной. Но для этого требовалось две недели: ей нужна виза, поэтому мой настроение не менялось. Я решил немного поднять себе настроение. Поймав такси, я нашел магазин флагов.

— Я хочу купить американский флаг.

Продавец, бывший военный, смотрел на меня подозрительно.

— Могу я спросить Вас, зачем? — ответил он.

— Ну, я гастролирую по всему миру, и одно из моих хобби — коллекционирование флагов стран, где я бывал.

Кажется, он купился и выставил ящик с верхней полки.

— Теперь, это очень важно, если я продам его Вам, вы должны знать, как с ним обращаться. Вы знаете, как его складывают?

— Эээ… ну…

— Я покажу.

Когда он убедился, что я хорошо управляюсь с флагом и собираюсь заплатить, он дал мне ещё один совет. Флаг никогда не должен касаться земли.

— О нет, сэр, я буду очень аккуратен.

В последний вечер в Филлморе, перед тем, как откроют двери, я засунул флаг внутрь Хаммонда, чтобы никто не заметил. Шоу шло своим чередом, Элвин Ли играл со обычной скоростью сотни миль в час, и тут ко мне подошёл Баз и обрушил все своё негодование.

— Ты совсем нахрен сдурел? Что делает флаг в органе? Я его вытащу на фиг оттуда! Ты нас прикончишь!

— Флаг останется там, где он лежит. Если возьмешь его или скажешь кому–нибудь слово, полетишь домой первым рейсом.

— Не верю своим ушам. Не могу поверить, мать твою! — он ретировался.

Последний номер нашего сета «Рондо» поднял всех на уши, соло лишь нарастало и нарастало. Пинок в модуль фузза добавил неистового безумия ревущему инструменту. Я запрыгнул на орган, следующий пинок достался задней крышке. Добравшись до внутренностей, звёздно–полосатый был вызволен и развёрнут, орган отправлен на пол и обёрнут флагом. Я успел поймать ужас на лицах коллег. Ли побелел, а его челюсть упала на пол. И тут аудитория ломанулась на сцену. Реакция разделилась 50 на 50: кто–то подбадривал нас, бросая окурки на сцену, настроенные патриотично были разгневаны настолько, что готовы были разорвать на в клочья. Как бы то ни было, мы получили необыкновенный приём, а затем нас стащили со сцены. Стрэтт находился в зале и едва не заработал инфаркт.

— Это была дурацкая шутка. Ты нас всех под монастырь подведешь, дружок.

Ли с Блинки не разговаривали со мной следующие пару дней.

К черту всё, я был настроен чертовски воинственно и, чтобы доказать это, пошел вечером в клуб. Я не помню названия, но там легко можно нарваться на неприятности. Стройная брюнетка танцевала около бара и поглядывала на меня, в то время как я пил ром с колой. Она выглядела очень гибкой в широком смысле этого слова и, чем больше я глядел на неё, тем сильнее заводился.

— Нет, это не хорошо, — сказал я себе. — скоро приедет Элинор. Держи себя в руках.

Она заметила мой интерес и сделал шаг в мою сторону.

— Привет!

— Привет!

«Чёрт, приехали», — подумал я… и, конечно же, дело пошло.