Картины доисторической жизни человека - [21]

То было настоящее переселение племени, одно из бесчисленных переселений, благодаря которым населились людьми северная и восточная половина Европы, занятые тогда бесконечными лесами. Мы не знаем, какая роковая сила гнала эти толпы пришельцев с востока на запад, почему стремились они, на что надеялись и где думали остановиться. Подобно волнам морским, эти новые людские толпы появлялись в первобытных лесах и частью проходили их, стремясь в неизвестную даль, частью останавливались на тех или других облюбованных ими местах. Наша община сама произошла из толпы подобных безвестно откуда и когда пришедших людей, которые, издавна населивши пустынные дотоле берега безымянной речки, стали своего рода туземцами, относившимися враждебно ко всякой новой пришлой толпе.

Весть о значительном количестве неведомых пришельцев, появившихся в районе, занимаемом обеими общинами, быстро облетела эти последние и, как всегда, вначале вызвала лишь одно беспокойство, еще далекое от каких-нибудь опасений. Но когда отправленные на разведку соглядатаи и лазутчики вернулись из лагеря чужеземцев и рассказали соплеменникам о странных одеяниях, блестящем оружии и неведомых животных, которых они видели в становище чужеземцев, то беспокойство перешло в настоящее смятение. Храбрейшие члены общины почувствовали невольный ужас, узнав, что те животные, которых они едва одолевали с оружием в руках, — свирепые лесные быки и волки, — и еще другие, доселе невиданные звери покорно ходят в стане чужеземцев по следам человека. Разумеется, животные, так сильно смутившие самых бестрепетных охотников общины, были не что иное, как одомашненные коровы, собаки и лошади, прирученные человеком, по всей вероятности, еще в глубине Азии и оттуда приведенные в Европу арийскими племенами. Первобытные поселенцы нашей общины, при всем своем постоянном знакомстве с разными зверями тайги, не сумели приручить ни одного животного.

Блестящее оружие, сильно поразившее соглядатаев нашей общины, было сделано уже не из камня, а бронзы — удачного сплава, до которого дошел доисторический человек гораздо раньше, чем до возможности эксплуатировать металлы в их простейшем и несмешанном виде. Мы не будем разбирать тех условий, которых привели доисторического человека к открытию свойств металлов и замене каменных орудий изделиями из бронзы, железа и меди, мы остановимся лишь на том столкновении, которое произошло в отдаленные времена между людьми каменного и бронзового века, между двумя цивилизациями, из которых высшая должна была отныне поглотить низшую и поднять туземца еще на одну ступень культурного развития.

Недолго продолжались одни недоумения и первичное знакомство между нашими общинами и толпой удивительных пришельцев, которые, осевши в районах, занимаемых обоими поселениями, и не думали уходить отсюда. Дерзость чужеземцев, занявших места ловли и охоты знакомых нам туземцев, возмутила этих последних, — и они, несмотря на весь ужас, внушаемый невиданными дотоле пришельцами, поднялись, как один человек, для вытеснения ненавистных врагов. В этом случае общая опасность соединила не только наши враждовавшие общины, но и некоторых из их союзников, одинаково недружелюбно смотревших на вторжение дерзких врагов.

Последние, зная хорошо, что туземные обитатели не уступят им добровольно давно уже насиженных мест, приготовлялись к защите и самому отчаянному сопротивлению. Свои временные шалаши, укрывавшие их семейства, они обнесли оградой из насыпанной земли и поваленных деревьев; кое-где впереди становища были выкопаны рвы и часть их наполнена водой. Все эти приготовления, указывавшие на готовность к обороне и желание во что бы то ни стало отстаивать захваченные места, сильно смущали туземцев, и они собирали все свои силы для того, чтобы прогнать и разгромить опасного врага.

Наконец, после долгого колебания, внушаемого им силой и оружием пришельцев, обе наши общины и их союзники приготовились к нападению. Еще накануне были вытащены самые тяжелые палицы, большие каменные топоры, масса дротиков и копий, насаженных на длинные дубовые древки, вооруженные зубьями бердыши и гибкие луки. Кроме того, один из союзных вождей посоветовал воинам, для устрашения врага, одеть на себя медвежьи, кабаньи и турьи головы, вооружить их большими рогами и вымазать лица и обнаженные части тела сажей и разноцветной глиной. Предложение это было принято, и весь отряд, готовившийся к нападению, целый вечер раскрашивал свои лица и облачался в свежие шкуры животных, недавно добытые в облаве и снятые вместе с головой.

Когда все было готово и толпа воинов превратилась в каких-то чудовищ, для возбуждения воинственного экстаза начались бешеные военные пляски, продолжавшиеся почти всю ночь. Даже женщины принимали в них участие, размахивая оружием и стараясь возбудить мужество в груди упавших духом борцов. При багровом свете костров, ярко выделявшихся в беловатой мгле сырой ночи, под звуки воинственных песен, диких криков женщин и неистовые удары трещоток и барабанов, размалеванные и покрытые шкурами воины с оружием в руках отправляли свой бешеный танец. Эта пляска была похожа скорее на борьбу диких чудовищ, чем на танцы человека, готовящегося на бой. Лишь под утро, после бешенной оргии, угомонились на время борцы; живописно разметавшись на месте своего ночного беснования, они отдыхали, чтобы обновить свои силы и с первыми лучами солнца ударить на ненавистных им, но грозных врагов.