Картинки нижегородского быта XIX века - [81]

Главной приманкой каждого ресторана были женщины: среди них различались арфистки (хористки), шансонетки (эстрадные исполнительницы) и, наконец, просто «дамы при ресторане». Обязанностью всех их вместе было развлекать гостей, содействуя опорожнению карманов в пользу хозяев ресторана. Определенное месячное вознаграждение получали только шансонетки, — арфистки же служили без платы. «Сколько выплатите жалования хористкам?» — спросили раз содержателя хора. — «Мы платим? — удивился тот. — Не мы, а нам платят они из тех сумм, что гости дарят им „на булавки“ и на ноты». Действительно, арфистки обходили в ресторане публику, собирая доброхотные подачки.

Гости строго делились на категории: были хорошие и плохие, тароватые и «шаромыжники». Любой посетитель опытными официантами определялся и оценивался с первого взгляда. Человек модно одетый, потребовавший сразу по приходе бутылку шампанского, дорогой закуски и сигар, котировался среди них весьма низко. Такой посетитель, израсходовав четвертную, сидел потом целый вечер, обозревая длинную программу эстрады. Другое дело, если за столик усаживалась компания людей, одетых беспретенциозно. На вопрос официанта: «Что изволите заказать?», они вяло отвечали: «Дай-ка по стаканчику чая с лимоном»… Лакей оживлялся — Это были «настоящие гости», им нужно «осмотреться». Через полчаса требовался графинчик, через час компания переходила в отдельный кабинет, где начинался дым коромыслом.

На заре, при свете первых лучей выходившего из-за Волги солнца, окончательно захмелевшую компанию парные извозчичьи коляски мчали по плашкоутному мосту в город.

Им навстречу, вздрагивая от холодного утреннего воздуха, шли вереницы заспанных, угрюмых людей, спешивших на обычный тяжелый труд к своим верстакам, станкам и мельничным жерновам.

Глава тридцать вторая

О чем не говорили вслух. — Муравьи революции. — Учение Маркса в Нижнем. — Приезды В. И. Ленина. — Первые маевки. — На рубеже века.

В нижегородской жизни последней четверти XIX века происходили довольно многочисленные события, остававшиеся тайной для современников. С полным правом можно сказать, что в те годы город жил еще второй, скрытой жизнью, о которой большинство нижегородцев не знало, некоторые кое о чем догадывались, а посвященные делали вид, что не знают. Наступившая после «эпохи реформ» жесточайшая реакция разрушила наивные иллюзии и надежды известной части русской прогрессивной общественности на действительное улучшение жизни народа.

В то же время рост и развитие промышленности в Н. Новгороде вызывает всё больший приток рабочих на предприятия. Толпами приходят в город вчерашние крестьяне, обезземеленные и разоренные реформой. Они вливаются в уже сложившиеся коллективы кадровых рабочих и пролетаризируются.

Предприниматели, в свою очередь, быстро оценили обстановку — наличие избыточных рабочих рук и усилили эксплуатацию рабочих. Это вызывало обострение классовой борьбы внутри предприятий, — правда, борьбы еще стихийной, «экономической», но с каждым годом становившейся всё более организованной. Принесли свои плоды и деятели передовой прогрессивной общественности, и открытая проповедь гражданских и революционных идей Белинского, Чернышевского, Добролюбова, и гневная, протестующая против гнета и произвола муза Некрасова.

Передовые умы того времени ясно поняли невозможность добиться чего-либо мирным путем и переключили свою деятельность на открытую борьбу с монархическим строем.

Первые активные шаги к будущей революции вылились в форму «хождения в народ» для разъяснения широким слоям населения революционных идей.

Провинция, как всегда, служила зеркалом, отражавшим всякий почин столиц, и Н. Новгород в этом отношении не был исключением. В 1873 году из Петербурга прибыл «народник» А. И. Ливанов и основал первый нижегородский народнический кружок в составе молодого врача Грацианова, некоего Серебровского и еще трех-четырех лиц. Кружок просуществовал год и распался после того, как инициатор его, Ливанов, уехал в Самару.

С весны 1874 года революционно настроенная молодежь Москвы и Петербурга, увлеченная идеями народников, предприняла многолюдный пропагандистский поход во внутренние губернии России.

У каждого молодого человека можно было найти в котомке или за голенищем фальшивый паспорт на имя какого-нибудь крестьянина или мещанина, а в узелке поддевку и вообще крестьянскую одежду, если она уже не была на плечах отъезжающего, и несколько революционных книг и брошюр. В такую «передвижную библиотеку» входили: «История одного французского крестьянина» (переделка романа Шатриана), «Сказка о четырех братьях», «Хитрая механика», «Стенька Разин», «Емельян Пугачев», «Сила солому ломит», «Чтой-то, братцы» (прокламация) и проч.

Растекаясь из столиц по радиусам железнодорожных путей, одни отправлялись на родину или места, где у них имелись друзья и знакомые, другие (большинство) — на Волгу, где они ожидали найти наиболее благоприятную почву для своей деятельности. Особенно много таких бродячих пропагандистов попадало в Казанскую, Нижегородскую и Саратовскую губернии. В Нижний приехали и разошлись пешком по уездам народники — А. Теплов. Лукашевич, Усачев, Фомин, Аносов, Зеленецкий.