Картинки нижегородского быта XIX века - [67]
Через год после этого случая семейство Косицких было продано по счету в четвертые руки. Их очередной господин— балахнинский помещик Мессинг был более гуманен, чем предыдущие. Семье в 1837 году удалось выкупиться на волю за 2 тысячи рублей серебром. Но, истратив буквально все сбережения на выкуп, Косицкие очутились в исключительно тяжелом положении. Двенадцатилетнюю Любашу отдали в горничные «из-за хлеба и платья» к нижегородской купчихе Долгановой.
В те годы у нижегородцев считалось модным брать с собой «прислугу» на театральные представления. 29 декабря 1841 г. Любаша попала в театр на пьесу «Красное покрывало». Играли известные нижегородские артисты Вышеславцева, Трусов и другие.
Этот спектакль произвел на девушку неизгладимое впечатление, она стала мечтать и бредить театром. Сентиментальная вдова-купчиха почувствовала себя покровительницей возможного театрального дарования и уговорила родителей позволить Любе пойти на сцену. Отец и мать согласились при условии: жить «актерке» вне их патриархально-мещанской семьи. Пришлось перебраться в «театральный дом», где жили средние и младшие персонажи труппы, не имевшие оседлости в городе. Директор Никольский положил молодой актрисе жалованье — 15 рублей серебром в месяц. Конечно, для начала пришлось новую актрису учить всему и, прежде всего, петь и танцевать: к этому обязывал тогдашний репертуар. Пение шло хорошо, но балет продвигался плохо. Косицкая впоследствии вспоминала: «Я была маленькая, толстая, круглая, как шар. Бывало упаду и перевернусь раза три и с трудом встану»…
Однажды получила «новенькая» пакет из театральной конторы: ей поручали две роли разом — крестьянки из «Женевской сироты» и горничной из «Комедии с дядюшкой». Разучивать роли Косицкой помогла старая актриса Фиония Ивановна Стрелкова. Первый выход был в «Женевской сироте», где сироту играла премьерша Вышеславцева. Дебют сошел благополучно, несмотря на то, что, как водится, первый блин вышел комом. Вытолкнутая в нужный момент режиссером из-за кулис на сцену дебютантка всю свою роль проговорила от начала до конца без остановок, с таким жаром и одушевлением, что никому не дала сказать ни одного слова, а когда заметила недоумение окружающих, заплакала и убежала со сцены; заплакать-то надо было по пьесе, а она и на самом деле заплакала. Эта «реальность» покорила публику, которая разразилась аплодисментами. Некоторое время спустя, Косицкая уже выступила в самостоятельных ролях: Агаты в «Волшебном стрелке», Надежды — в «Аскольдовой могиле». На ярмарке в 1843 году она выступала вместе с московским гастролером А. А. Бантышевым. Здесь высмотрел ее ярославский антрепренер и ангажировал в свой театр (нижегородский театр по случаю пожара бездействовал) на оклад в 50 рублей. Годом позже (в пятнадцатилетием возрасте) Л. П. попала в Москву и была принята известным Александром Михайловичем Гедеоновым в императорскую Театральную школу. После получения законченного сценического образования началась блестящая театральная карьера Косицкой, оставившая видный след в истории русского искусства. Через три года она уже любимица столичной и провинциальной (по гастролям) публики, создав себе популярность необычайно большим диапазоном исполняемых ролей. Талантливая артистка (вышедшая к тому времени замуж за артиста Никулина) играла в трагедиях, комедиях, драмах, водевилях и в большинстве ролей возбуждала восторг зрителей изяществом исполнения и искренностью чувства. Особенно удавались ей роли: Реганы («Король Лир»), Дездемоны («Отелло»), Офелии («Гамлет»), Джульетты («Ромео и Джульетта»), мамы («Недоросль»), Параши-Сибирячки, Груни («Двумужница»), Екатерины («Скопин-Шуйский»). В начале пятидесятых годов появились на сцене комедии А. Н. Островского, целиком выхваченные из русского быта, написанные языком, чуждым риторической выспренности, исполненным истинного чувства, и с живыми людьми — действующими лицами.
Тогда-то представилась Никулиной-Косицкой особенная возможность выказать в полном блеске свою способность входить в роль — смеяться непритворным смехом и плакать неподдельными слезами. И вот артистка явилась выше всякого сравнения в Авдотье Максимовне («Не в свои сани не садись»), Катерине («Гроза»), Груше («Не так живи, как хочется»), Анне Ивановне («Бедность не порок»).
При добром своем сердце и уживчивом характере Никулина-Косицкая жила в ладу с закулисным миром. Сослуживцы ее любили; но так называемые театральные власти (иначе «Контора императорских театров») относились к ней далеко не с тем вниманием, какого она заслуживала. В середине 60-х годов положение ее в императорской труппе и вовсе сделалось нетерпимым. 15 декабря 1867 года состоялся ее прощальный бенефис, сопровождаемый овацией и многочисленными подарками зрителей. Менее чем через год неизлечимая болезнь, 5 сентября 1868 года, свела Никулину-Косицкую в могилу.
Славная артистка-нижегородка погребена на Ваганьковском кладбище в Москве.
Глава двадцать пятая
Люди Волги 90-х годов. — Механик-самоучка В. И. Калашников. — Волжские капитаны. — Волжские грузчики.
Нижний Новгород — «речная столица». Он растил людей своеобразного быта, привычек и уклада жизни.
Этнограф и историк Дмитрий Оттович Шеппинг (1823–1895) проводил фундаментальные для своего времени сравнительные исследования славянских мифов с другими индоевропейскими мифологиями, прежде всего балтской, пытался проследить этапы развития славянской мифологии, глубинные взаимосвязи между языком, бытом и художественным творчеством славянских народностей, выявить и осмыслить специфику славянских мифологических представлений.
В начале 1930-х гг. примерно шесть с половиной тысяч финнов переехали из США и Канады в Советскую Карелию. Республика, где в это время шло активное экономическое и национальное строительство, испытывала острую нехватку рабочей силы, и квалифицированные рабочие и специалисты из Северной Америки оказались чрезвычайно востребованы в различных отраслях промышленности, строительстве, сельском хозяйстве и культуре. Желая помочь делу строительства социализма, иммигранты везли с собой не только знания и навыки, но еще и машины, инструменты, валюту; их вклад в модернизацию экономики и культуры Советской Карелии трудно переоценить.
В книге исследуются отдельные вопросы истории Средневекового государства и права Волжской Болгарии. Государство Волжская Болгария было основано болгарскими племенами в начале VIII в. в Среднем Поволжье и бассейне Камы, включало территории современных Чувашской республики, Татарстана, Башкирии, Удмуртии, Республики Мари Эл, Ульяновской, Нижегородской, Самарской и Саратовской, Пензенской областей, просуществовало более пяти столетий и пало в 1236 году в результате разгрома его полчищами татаро-монголов Батыя. Издание может быть полезно студентам, аспирантам, преподавателям юридических и исторических факультетов, а также всем, интересующимся Средневековой истории России и государства Волжская Болгария. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Первое правовое исследование в отечественной науке, посвященное юридическим аспектам организации и деятельности Парижского Парламента на протяжении всего времени его существования.
Степан Иванович Шешуков известен среди литературоведов и широкого круга читателей книгой «Александр Фадеев», а также выступлениями в центральной периодической печати по вопросам теории и практики литературного процесса. В настоящем исследовании ученый анализирует состояние литературного процесса 20-х – начала 30-х годов. В книге раскрывается литературная борьба, теоретические споры и поиски отдельных литературных групп и течений того времени. В центре внимания автора находится история РАПП.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
На рубеже 1962/1963 гг. СССР на неопределенный срок отложил проекты заключения германского мирного договора и превращения Западного Берлина в «вольный город». Летом 1964 г. советская дипломатия окончательно перешла от идеи «вольного города» к концепции «самостоятельной политической единицы» Западный Берлин. Теперь острие советской политики было направлено не против позиций США, Англии и Франции в Западном Берлине, а против федерального присутствия в этом городе. После прихода к власти в СССР руководства Л. И. Брежнева советская политика в вопросе о Западном Берлине некоторое время оставалась такой же, как и во время «позднего Хрущева».