Картинки нижегородского быта XIX века - [27]

Наиболее богатых и влиятельных купцов обычно выбирали в церковные старосты. Эта «церковная честь» была заветной мечтой каждого нижегородского торгового воротилы. Вновь избранный староста первым делом, соблюдая «купеческую честь», обновлял иконостас, паникадило, все, что бросалось в глаза внутри церкви. Это был наиболее наглядный способ заявить о себе.

Вершиной «церковной чести» купца являлось получение от начальства медали на шею с надписью «за усердие». С медалью этой купец никогда и нигде не расставался, даже в бане.

«Честь служебная» в применении к купечеству, конечно, имела специальный смысл. Служил купец только по выборам в городских или благотворительных учреждениях. Главной приманкой в такой службе был почет окружающих. Конечной целью купеческой службы было получение звания «почетного гражданина» или «коммерции советника», в особых случаях — дворянства. В понятии такого «служащего купца» отождествлялись два разнозначащих факта: «быть» и «казаться». Устраивая на городской должности или при заведывании хозяйством благотворительного заведения разные темные махинации, купец искренно считал себя «честным» — по пословице «не пойман — не вор». Так вот, если купец «слыл» честным, значит он соблюдал свою купеческую «честь».

Неотделимым от честолюбия было и купеческое тщеславие. Разбогатевший купец Худяков ездил по нижегородским улицам не иначе, как в открытом экипаже, с засунутой за борт жилета рукой, на большом пальце которой сверкал бриллиант величиной с полтинник.

Другой купец — Акифьев в 1851 году пожелал вызолотить крышу своего дома на Ильинке, предлагая одновременно позолотить главы соседней Вознесенской церкви. Но протесту архиерея, заявившего, что «золотым подобает быть лишь божьему дому», первая часть затеи была Акифьеву запрещена. Раздосадованный купец покрыл червонным золотом решетку вокруг своего особняка и в отместку архиерею отделал не золотом, а светлой жестью церковные купола.

«Семейная честь» нижегородского купца требовала полного верховенства над женой и детьми. Власть главы семьи была почти безгранична, «Мое дитя — что хочу, то с ним и сделаю!» — было искренним убеждением каждого ильинского или нижнебазарного «Тит Титыча».

По купеческой семейной чести в случае кончины главы семьи продолжалось иерархическое подчинение младших старшим. Братан (старший брат) считался главнее брательника (младший брат) и замещал отца, делаясь единственным распорядителем в торговом деле, даже при наличии совершеннолетия всех остальных братьев. Ему одному принадлежало семейное представительство и защита «семейной чести» перед обществом. Часто это вело к печальным результатам. Старший наследник забирал в свои руки ведение торговых операций и после нескольких лет деятельности, завладев всем состоянием, пускал братьев и сестер «по миру».

Что касается торговой чести, то понятия о ней сходились у купцов на общем признании основных принципов: «веди дело чисто, чтобы не было ни сучка, ни задоринки»; «раскидывайся шире, больше захватишь;» «не бойся грязи, в грязи — золото»; «потерял рубль, руби остальной на-двое».

Общих правил торговой стратегии и тактики не было: каждый изобретал свои способы обмана и наживы. Наибольшего успеха достигали купцы, которые умели хитрить, притворяясь простаками. «Удельный крестьянин» А. П. Бугров, миллионер, обычно входил в кабинет к своему приятелю губернатору разутым, держа сапоги подмышкой, для того, чтобы, как он говорил, «не наследить на паркете», в то время как у него самого в доме на Нижневолжской набережной был паркет не хуже губернаторского. Тот же Бугров, будучи неграмотным, отлично знал на память все свои обороты, затраты и доходы до последней копейки.

Так, шаг за шагом, прибивая гвоздем один рубль к другому, нижегородские купцы пробирались вперед от тысяч к десяткам и сотням тысяч и, наконец, к миллионам.

Нижегородские мещане и ремесленники, сапожники, портные, калашники, серебреники так же, как их отцы и деды десятки лет ранее, добросовестно трудились от зари до зари, по субботам парились в бане, по праздникам с утра наполняли церкви, а остаток дня веселились, что выражалось, за неимением культурных развлечений, в пьянстве и кулачных боях.

Однако необходимо отметить, что нижегородская ремесленная среда 50-х годов выделила нескольких выдающихся, самородков и технических изобретателей. В 1856 году нижегородец М. Е. Лебедев изобрел ружье с непрерывной пальбой. Его проект получил лестную оценку со стороны высших военных кругов, был приобретен казенным Сестрорецким заводом, но дальше канцелярий дело не пошло. Все же изобретателя пригласили на постоянную службу в оружейное ведомство. Тогда же пользовался широкой известностью нижегородский цеховой мастер Весовщиков, делавший лучшие в государстве весы. Он был автором многих ценных изобретений, в том числе машины для закупоривания бутылок, получившей употребление по всей Европе, но не в России, которая пользовалась заграничными машинами худшего качества.

Глава двенадцатая

Нижегородские губернаторы — Князь Урусов. — Анненков. — «Раскаявшийся декабрист» Муравьев и его окружение. — Апофеоз губернаторства. — «Муравиада».