Картинки нижегородского быта XIX века - [25]

Менялось внешнее лицо города, менялись и люди, его теперь населявшие. Дворянин, купец, мещанин — уже не те, какими они были во времена «француза». Тип полупомещика-полугорожанина исчез. Оскудевающее уездное дворянство перебиралось в город на постоянное житье, обладая в общем достаточными средствами от залогов «крещеной собственности» в Опекунском совете.

В сороковых и пятидесятых годах Большая Печерка превратилась в «дворянское гнездо». Здесь обосновались семьи уездной служилой аристократии: Шаховские, Трубецкие, Дельвиги, Аверкиевы, Болотовские, Бестужевы-Рюмины, Анненковы. На Большой Покровке разместился, в свою очередь, цвет родовитого, но не служилого дворянства: Ульянины, Боборыкины, Зыбины, Улыбышевы, Вердеревские. В новоустроенных Жуковской и Тихоновской улицах поселились менее родовитые дворянские семьи.

Таким образом, весь северо-восточный угол города приобрел ярко выраженный дворянский отпечаток, в отличие от юго-западной части, где преобладали купцы и мещане.

Несмотря на пошатнувшийся фундамент, дворянство продолжало считать себя «солью земли». Оно крепко держалось за свою прерогативу быть исключительным руководителем общественной и культурной жизни города.

В этом отношении пятидесятые годы выдвинули среди нижегородских дворян крупную личность просвещенного помещика, знатока и ценителя изящных искусств — Александра Дмитриевича Улыбышева. Отец Улыбышев, по происхождению помещик Горбатовского уезда, по занятиям — дипломат времен Павла и Александра I, воспитывал своих четверых детей за границей, в Саксонии. Все семейство обнаружило недюжинные способности. Старший сын, математик, впоследствии сделался видным инженером путей сообщения. Дочь Елизавета писала стихи, неоднократно разбиравшиеся в печати небезызвестным бароном Бромбеусом, другая дочь, очень образованная и начитанная, находилась одно время в деятельной переписке с Чаадаевым, который посвятил ей свои «Философические письма».

Младший сын, Александр, собирался по примеру отца посвятить себя дипломатической карьере. Но еще в ранней юности он выявлял блестящие музыкальные способности, превосходно играя на скрипке и сочиняя небольшие оркестровые композиции.

Музыкальные интересы, в конце концов, помешали дипломатическим занятиям.

Улыбышева не прельстила мысль быть первым музыкантом среди дипломатов или первым дипломатом среди музыкантов. В результате — отказ от места посланника в Персии взамен убитого А. С. Грибоедова. Выйдя в отставку, он целиком отдался музыке. Плодом многолетнего труда явилась двухтомная биография Моцарта, напечатанная в Лейцпиге на французском языке. С 1841 года Улыбышев поселился в Нижнем Новгороде, Его особняк на углу Большой и Малой Покровки сделался центром музыкальной жизни города. По четвергам и субботам, в течение всей зимы, в нем неизменно устраивались вечера камерной и симфонической музыки. В квартетах обычно сам хозяин вел партию первой скрипки; другими участниками являлись нижегородские музыканты-любители — М. М. Аверкиев (альт), М. П. Званцев или Гебель (виолончель) и К. К. Эйзерих (рояль). Из них особенно интересна личность последнего. Эйзерих — австриец по происхождению, окончил Венскую консерваторию, был организатором и руководителем знаменитого Шепелевского оркестра на Выксунских заводах. После разорения Шепелевых Эйзерих долгое время жил в Нижнем.

К участию в симфонических концертах богатый меценат выписывал музыкантов из Москвы. На улыбышевских собраниях впервые проявились таланты известных впоследствии композиторов: местного уроженца Балакирева и Серова.

Милий Алексеевич Балакирев (род. в 1836 г.), сын чиновника нижегородского Соляного управления, мальчиком брал уроки музыки у дирижера местного театрального оркестра, 16-летним подростком познакомился с Улыбышевым, в семействе которого сделался своим человеком. Поощряя музыкальные способности юноши, Улыбышев отправил его с рекомендательным письмом в Москву к М. И. Глинке. Творец «Руслана» и «Сусанина» заметил выдающееся музыкальное дарование нижегородца, особенно растрогавшего его изумительным по силе и чувству переложением в романс стихотворения Пушкина «Не пой, красавица, при мне ты песен Грузии печальной».

Дружба с гениальным композитором содействовала появлению и укреплению в творчестве Балакирева чисто-русских национальных элементов. С первых же шагов самостоятельной творческой работы молодой композитор нашел себе единомышленников в лице Даргомыжского, Мусоргского, Бородина, позднее Римского-Корсакова — реалистов музыки, ратовавших за полное слияние поэтического слова с музыкальной передачей его. Это была та группа русских композиторов, которая спустя некоторое время, в результате крылатого выражения критика Ц. Кюи, получила прозвание «Могучей кучки». Разность мест проживания Улыбышева и Балакирева не помешала в дальнейшем дружески-теплым отношениям первого к своему «музыкальному крестнику», их оживленная переписка продолжалась несколько лет.

А. Д. Улыбышев был также покровителем и критиком местного театра. Его плотную представительную фигуру с нестареющим румяным лицом, окаймленным редкой растительностью на темени, щеках и подбородке, в сюртуке модного тогда цвета «пыльной смородины» нельзя было не заметить на каждом спектакле в правом крайнем кресле первого ряда партера. «Превосходительный» театрал (Улыбышев имел чин действительного статского советника) внимательно следил за игрой актеров и, не стесняясь, вслух высказывал свое одобрение или порицание словами: «прекрасно, молодец!» или: «скверно, безобразно!», а иногда даже просто: «экий болван!». Оценка им пьесы и актерской игры, прямолинейно-резкая, но всегда дельная и справедливая, оказывалась столь авторитетной, что считалась как бы непогрешимой и обязательной для нижегородской театральной публики. Улыбышев в полном смысле создавал успех или провал пьесы.