Картинка в волшебном фонаре - [58]

— Кобаяси, Кита ну и брат. Они меня ждали.

— А где вы оставили машину?

— Как всегда, около бетонной стены рядом с домом, невдалеке от канала.

— А вы не помните, в котором часу приехали?

— Ровно в три. Остальные уже сидели за столом и ждали только меня.

— И сразу начали игру?

— Да.

— Сколько партий вы сыграли?

— Две. Я собирался вечером в кино и после игры сразу уехал.

— Чтобы сыграть две партии, требуется не меньше двух часов?

— Да, я уехал около половины шестого.

— Машина была на месте?

— Да, я сел в машину и вернулся в Итикаву. Потом поставил ее в гараж, примерно в шесть тридцать перекусил близ станции Хатиман и пошел в кино. Просмотрел два фильма и отправится домой.

— Домой ехали на электричке?

— Да.

В ответах Мицуо чувствовалась откровенность. Допрашивавший Мицуо полицейский разглядывал его лицо, по-детски наивные глаза и думал: нет, не такой это человек, который согласился бы везти мешок с трупом. Его машина оставалась невдалеке от канала без присмотра с трех до половины шестого. Те, кто по-настоящему играют в мад-жан, в разгар игры настолько увлекаются, что забывают обо всем на свете. В это время кто-то вполне мог воспользоваться его машиной… По-видимому, все это подстроил его старший брат.

— Скажите, заходил ли кто-нибудь в комнату, где вы играли? — продолжал допрос инспектор.

— Да, заходил приятель брата. Его я видел в первый раз. Он как раз и должен был составить партию в маджан, но по какой-то причине опоздал. Он постоял минут десять за моей спиной, наблюдая игру, потом вышел. Брат догнал его на лестнице. Они о чем-то поговорили, потом тот громко сказал, что вернется попозже, и ушел.

— Так-так… Значит, именно этот человек и воспользовался вашей машиной.

— Моей машиной? — Мицуо с недоверием поглядел на инспектора. — Но машина стояла рядом с домом, и я услышал бы, если бы кто-то заводил мотор.

— Скажите, вы проигрывали или выиграли?

— Проигрывал.

— Теперь все ясно: когда человек проигрывает в маджан, он уже ничего не слышит, не видит и думает только о том, чтобы отыграться, — сказал инспектор. — Пожалуй, в данном случае это как раз к лучшему. Теперь нам будет легче найти доказательства. Если у нас возникнут затруднения, мы снова обратимся к вам за помощью. Кстати, ваш брат иногда не пользовался вымышленным именем Ходзё?

— Откуда вы узнали? Он издавна так себя называл.

— А фамилия Тономура вам ни о чем не говорит?

— Впервые слышу.

Инспектор видел, что Мицуо говорит правду. Его показания были четкими и откровенными. Теперь замысел преступников стал предельно ясен: во время игры в маджан они воспользовались машиной Мицуо, поехали из Камэидо в Кавагути, оттуда в Итикаву, сбросили на берегу реки мешок струпом, который забрали заранее прибывшие туда сообщники. Один из них отогнал машину обратно в Камэидо и поспешно вернулся к плотине. Это был тот самый мужчина в темном пиджаке, которого заметил пожарный, дежуривший на каланче…

— Скажите, на том человеке, который заходил в комнату, где вы играли в маджан, был темный пиджак? — спросил инспектор.

— Да, темный пиджак и серые брюки, — ответил Мицуо.

Итак, предположения полиции оправдались. Но когда через двадцать минут группа захвата прибыла в квартиру брата Мицуо в Камэидо, там уже никого не было. Хозяин сообщил, что тот накануне съехал.

При опросе соседей выяснилось, что двое видели, как четвертого около трех часов к дому подъехала машина хлебозавода Ямасина, однако никто из них не мог засвидетельствовать ее отсутствие с трех до пяти тридцати.

Семнадцатого октября оперативная группа сотрудников первого и третьего отделов Полицейского управления еще до рассвета прибыла на принадлежавшую Хаяме фабрику металлоизделий в Кавагута. По земле стлался серый туман, смешанный с мельчайшими частичками гари, вылетавшей из труб многочисленных предприятий этого района.

Часть полицейских во главе с помощником инспектора Кинуи оставила джип у моста Асахи и приблизилась к воротам фабрики. Разбуженный звонком сторож отворил ворота, и они бесшумно вошли внутрь.

Другая группа направилась в район Тоёсима к дому директора фабрики Осиба. Третья во главе с инспектором Косигэта прибыла к особняку Коносукэ Хаямы.

В каждой группе имелись ордера на арест Ходзё, подозреваемого в убийстве, и на обыск по подозрению в изготовлении или использовании фальшивых денег. Ордера были выданы токийской прокуратурой на основании показаний водителя транспортного отдела хлебозавода Ямасина Мицуо, который был арестован сотрудником итикавского полицейского отделения Сакатани.

Общее руководство операцией было возложено на инспектора Мамия, возглавлявшего спецгруппу по расследованию убийства художника Нитты из Сакасита. Поскольку наметилась связь между убийством в Сакасита, обнаружением трупа в парке Сатоми, а также деятельностью фальшивомонетчиков из Сэндая, в спецгруппу был направлен наблюдатель Полицейского управления Сода.

Поднятый с постели Коносукэ Хаяма выскочил из дома и, увидев полицейских, разразился бранью.

— Какого черта вы притащились сюда ни свет ни заря? — завопил он. — Что вам здесь надо?

— Вы — Аюда, сотрудник Армейского арсенала, приезжавший в свое время в Сэндай? Вернее, вы Коносукэ Хаяма, действующий под вымышленным именем Аюда? Токийской прокуратурой нам выдан ордер на проведение обыска в вашем доме. Извольте ознакомиться, — спокойно произнес Косигэта.