Картина ожидания - [70]
…Казалось бы, первым моим побуждением должно было быть изумление, однако я испытал вдруг ощущение такой потери!… А старый дом на улице моего детства вдруг загудел, задрожал, словно время промчалось над землей, сотрясая камни и бревна. Все двери и окна с громом распахнулись настежь. И я увидел, как меняются новогодние гости.
Словно бы маскарадные костюмы надевали они… нет, точнее сказать, они срывали с себя серые маски моего времени, облекаясь естественными для них и привычными одеждами: тогами, рясами, рубищами, пышными платьями, запачканными краской блузами… Их лица менялись тоже, обретая строгость и вдохновенность. Я не успевал рассматривать новые и новые диковинные фигуры, а они - они начали таять! Таять! Их становилось все меньше и меньше, будто ночь вбирала их, чтобы вернуть тому времени и пространству, у которого они были похищены матерью, измученной грядущей судьбой дочери до того, что сама она забыла о жалости к ней… Как это все близко не только на земле, но и на небесах: жалость и жестокость!
Ветры метались по комнатам старого дома, вздымая края одежд и пряди волос, люди исчезали один за другим, в моем мозгу словно бы некий таймер трещал, отбрасывая десятилетия и века.
Взор мой кидался по сторонам. Не было уже и Сашки. Куда, на какие высоты он взлетел? Он-то за что же? Ужели и этот вековечный недотепа с честью вышел из испытания, которого не вынес я? Или для него Анна назначила иную проверку? Как же узнала она, за какую ниточку надо дергать меня? Кого-то нужно проверять страхом. Кого-то злобой. Кого-то богатством. А меня, значит… Выдержи я - куда бы забросила меня судьба? Что ожидало бы на этом поприще? Бесчестье, слава, смерть, позор, восторг? Мне не узнать, никогда не узнать, я не сдал экзамена.
Остается пожизненное угрызение: почему я был удостоен чести, бремени которой не смог снести? Значит, есть что-то во мне? было? - чего я и сам никогда не знал о себе? Смешно же - и страшно! - представить, что единственным достойным в моей жизни поступком была тогда, много лет назад, попытка вступиться за ненавистную мне девчонку. Благодаря этому я и заслужил право на экзамен? И все? И больше не за что? А слова, сказанные и написанные мною? О-о!…
Те трое - Анна, Аким, Мария - стояли среди вновь возгоревшихся свечей, меж провалов зеркал, с жалостью взирая на меня, лишенного…
Откуда, из каких далей возникли они, на какие ветви древа жизни опускались перевести дух? Кто даровал им право вертеть стрелки вечных часов? Для чего возмутили мою совесть?
- Постойте! - крикнул я.
Но поздно. Их уже не было. Последний раз отразились в зеркале печальные брови и сжатые губы.
Темная улица лежала передо мною… Но мне показалось, что я еще увижу Марию!
Она, в своем хождении по огненным рекам, где вечно мучаются, увидит лежащего человека. Страшные звери будут подходить к нему и терзать его тело. И заплачет она горькими слезами, и спросит: «Кто он, в чем грех его?» И ответит ведающий муками: «То книжник. Он творил волю божию и поучал народ в законе божием, а сам не ходил в законе».
Возможно, это буду я.
ВОЕННЫЙ ПОХОД ПРОТИВ ЮЖНОГО ВЕТРА
Едва занялось сияние утра,
С основанья небес встала черная туча.
Адду гремит в ее середине…
Из-за Адду цепенеет небо,
Что было светлым - во тьму обратилось.
Вся земля раскололась, как чаша.
Первый день бушует Южный Ветер,
Быстро налетел, затопляя горы,
Словно войною, настигая землю.
О все видавшем
Я гляжу на него - и узнать не могу я,
Я гляжу на него - и понять не могу я,
Я гляжу на него - и не ведаю, кто он.
О все видавшем
Плотина Небес хребтом круговым опоясала Землю. Над нею металлом блистают небесные своды. Их три, или пять, или больше… Река Океан носит Землю на водах своих. То с любовью колышет, то злобно швыряет дитя эта буйная нянька.
В Плотине Небес есть чудесные горы. Одна на другую, как близнецы, эти горы похожи. Имя их - Машу, а между ними - врата, на страже которых стоят скорпионы-люди. Через эти ворота солнце свой путь ежедневный свершает по небу.
В этом пути взоры оно обращает на город, имя носящий - Ворота Богов. Сей град достославный - воистину так! - правлением Уртасарана был вознесен на высоты величья, богатства и чести. Едва ли вражьему воину удастся пробиться сквозь панцири врат, сквозь стен чешую и сеть многочисленных улиц, где за каждым углом могла поджидать его гибель! Ни всадник, ни лучник, ни колесничий преграды не одолели б. Один превозмог неприятель ее - Южный Ветер…
Осада его, точно смерть, терпелива. Упорна, будто волны колыханье. Настойчива, словно сияние звезд в безлунные ночи. Неумолима, как воля богов. Неужто Эллиль, господин и владыка течений воздушных, наслал на людей этот яростный мор - обуянный злобою вихрь? Или Шамаш, бог солнца, свой взор благосклонный отворотивши от рода людского, напустил семь ветров своих разом не на спасенье, а на погибель?
Южный Ветер в унынье поверг Ворота Богов, с пылью смешал его внешние стены, обратил жилища в холмы и руины, прахом крыши засыпал. Страхом правому сердце наполнил, виноватого в ужас поверг. Тех, кто грешен, и тех, кто безгрешен, он испугал. Приносящих жертвы жрецов, царских слуг и придворных, воинов в шрамах и девушек юных он устрашил. Но никак не хочет покою, словно с турицей тур буйствует плотью! Снова и снова он веет, истребитель ужасный, опустошает равнину, песком засыпает русла каналов. Его дыхание - гибель…
