Карта времени - [7]
— Ты же знаешь, наш Брюс обожает все этакое, — продолжал Чарльз. — С автором он познакомился во время очередной вылазки на блошиный рынок. Некий Уолтер Сикерт,[4] один из основателей Нового английского художественного клуба. Обладатель студии на Кливленд-стрит имеет забавную прихоть изображать проституток из Ист-Энда в виде светских дам. В общем, я к нему наведался и прикупил одну из его работ.
— Он тебе о ней что-нибудь рассказал? — спросил Эндрю, стараясь, чтобы его голос звучал как можно более небрежно.
— Об этой девке? Только имя назвал. Мэри Жанетт, кажется.
Мэри Жанетт, повторил про себя Эндрю. Имя показалось ему изящным, словно черная шляпка.
— Проститутка из Уайтчепела, — проговорил он, все еще не в силах справиться с изумлением.
— Ну да, проститутка из Уайтчепела. И папаша повесил ее в своей библиотеке! — воскликнул Чарльз, вскинув руки в театральном жесте, означающем торжество. — Просто гениально, не правда ли?
Тут Чарльз Уинслоу взял двоюродного брата за плечо и потащил в гостиную, на ходу сменив тему разговора. Эндрю изо всех сил старался не выдать волнения, но во время обсуждения плана покорения обворожительных сестричек Келлер мысли его то и дело возвращались к девушке с портрета.
Всю ночь Эндрю ворочался в постели, тщетно призывая сон. Где сейчас женщина с портрета? Что она делает? На четвертый или пятый раз он начал обращаться к незнакомке по имени, словно она была рядом, в его спальне. Но окончательно ясно, что молодой Харрингтон серьезно болен, стало, когда он принялся завидовать простолюдинам, способным за сущие гроши обладать тем, о чем наследник баснословного состояния не может даже мечтать. Хотя почему, собственно говоря? При счастливом стечении обстоятельств ему под силу заполучить ее, по крайней мере ее тело, навсегда. Но сначала девушку предстояло отыскать. Эндрю никогда не бывал в Уайтчепеле, но был, разумеется, наслышан об этом не больно респектабельном лондонском районе, явно не предназначенном для людей его класса. Туда совершенно точно не стоило соваться одному, но на Чарльза рассчитывать не приходилось. Кузен предпочитал низменным усладам утонченный флирт с сестричками Келлер и шелковые простыни в роскошных борделях Вест-Энда. Возможно, он и сумел бы понять брата или согласился бы отправиться с ним за компанию, если бы Эндрю объяснил происходящее с ним блажью, экзотическим капризом молодого богача. А разве это не так? Как можно понять, любишь ли в действительности женщину, не заключив ее в объятия? И все же как ее найти? Три бессонные ночи — и Эндрю Харрингтон выработал стратегию поисков.
Вот как вышло, что в тот день, когда Хрустальный дворец в Сайденхеме открыл для посетителей свои стеклянно-железные недра — последнее достижение технической мысли и гордость империи, — предлагая всем желающим насладиться декламацией в сопровождении органа, детским балетом, выступлениями чревовещателей и пикником в чудесном парке в компании динозавров, игуанодонов и мегатериев, собранных воедино из найденных во время раскопок в Сассекс-Вилд костей, а Музей мадам Тюссо завлекал публику на ночные экскурсии в комнату ужасов, где, помимо целой армии безумцев, отравителей и убийц, во все времена терзавших Англию, можно было видеть действующую модель гильотины с обезглавленной Марией Антуанеттой, Эндрю Харрингтон, совершенно равнодушный к охватившей город праздничной суете, примерял перед зеркалом одолженное у слуги платье. Натянув видавшие виды штаны и потертый пиджак и спрятав золотые кудри под нахлобученной до бровей шапкой, он заговорщически подмигнул собственному отражению. В таком наряде его легко можно было принять за парня из Ист-Энда, какого-нибудь сапожника или цирюльника. Эндрю остался доволен собственным видом и приказал Гарольду немедля отвезти его в Уайтчепел. Но перед отъездом потребовал у изумленного кучера хранить молчание. О позднем визите в худший квартал Лондона никто не должен был знать: ни отец, ни миссис Харрингтон, ни брат Энтони, ни даже кузен Чарльз. Никто.
III
Чтобы не привлекать к себе внимания, Эндрю оставил роскошный экипаж на Лиден-холл и дошел до Комершл-стрит пешком. Неторопливо пройдя из конца в конец эту тесную, пропитанную скверными запахами улочку, он набрался мужества, чтобы нырнуть в змеиный клубок проулков, именовавшийся Уайтчепелом. Не прошло и десяти минут, как из вечернего тумана появилась по меньшей мере дюжина проституток, звавших прохожего вознестись в обитель Венеры за сущие гроши, но ни одна из них не походила на девушку с портрета. Если бы тела уличных наяд обвивали водоросли, их легко можно было принять за грязные и потрескавшиеся украшения для корабельных носов. Эндрю вежливо отклонил предложения продажной страсти, изнывая от жалости к бедолагам, которым приходилось бродить по улицам в холодную ночь, чтобы заработать на жизнь. Растянутые в порочных улыбках беззубые рты вызывали не похоть, а сострадание. А что, если Мэри, превращенная кистью искусного живописца в ангельское создание, в реальности выглядела как эти несчастные?
Вскоре Харрингтон убедился, что надежды повстречать девушку с портрета на улице мало. Куда разумнее было бы расспросить о ней местных жителей. Убедившись, что его наряд вполне соответствует случаю, Эндрю решил зайти в «Десять колокольчиков» — многолюдную таверну на углу Фурнье и Комершл-стрит, напротив затянутой туманом Крайст-Черч, облюбованную поджидавшими клиентов проститутками. Две как раз расположились у барной стойки. Стараясь держаться непринужденно, Харрингтон угостил их темным пивом так учтиво, как только мог, отклонил предложение вместе скоротать вечерок и прямо спросил о женщине по имени Мэри Жанетт. Одна из девиц тут же приняла оскорбленный вид и удалилась, не желая тратить время на того, кто явно не собирался воспользоваться ее услугами, зато вторая охотно разговорилась:
