Карта Саммона са Роха - [27]

— Тебе, милый, не хватит? — Сафа забрала из рук глупо улыбавшегося феа опустевшую кружку.

— Что за фамильярности, голуба моя? Два вайру мне, — феа потряс в воздухе парой растопыренных пальцев, — и по два — моим новым друзьям. Сделай всё красиво, душечка, знаешь же, как я люблю!

— Т-с-с, — Сафе, не обделённой статью, пришлось нагнуться. Она приложила к губам феа палец, будто была мамочкой, а он — непослушным ребёнком. — Чего ты орёшь, Раффи, какое тебе вайру?

— К вайру… принеси нам претцелей с кумином и крупной солью да угорьков жареных с чесночком… а-а-а… ещё порцию рыбного чорпу. Проголодался я что-то, — Раффи улыбнулся. Стало видно, что у него не хватает двух передних зубов. — Будете, градды, чорпу с белокровкой? Нет? Зря! Запишешь всё, душенька, само собой, на меня. Пока всё… а там видно будет.

Сафа вопросительно посмотрела на онталаров. Веки Коввила безнадёжно опустились, он развёл руками: ничего, мол, не поделаешь — надо делать, как Раффи сказал.

«Если не отвяжется, придётся с ним сыграть», — Маан вздёрнул брови и сделал обречённую гримаску.

«Ты с ума, что ли, сошёл?! Играть с ним решится разве что безумец!» — слишком рьяно отреагировал его мысленный оппонент.

«А я кто, по-твоему?» — ответил Маан и, прикрыв от Коввила следующую мысль, обратил её внутрь себя: «Ну что, может, и взаправду тряхнуть стариной, а, Огненный?!»

«Не говори потом, что я тебя не предупреждал», — пробухтел в голове недовольный голос друга и затих. Как оказалось, совсем ненадолго.

Он, конечно же, был прав — немногие из присутствовавших здесь игроков добыли своё золото честным путем, и все прекрасно осознавали это. Таверны в Таррате кишмя кишели ворами, мошенниками, шулерами и ещё только Великие знают каким отрепьем! Здесь надо было держать ухо востро — любая девица, многообещающе присевшая к подвыпившему простофиле на колени, так и норовила обшарить его карманы или утянуть пузатый кошель. Хуже того — попадались и такие, что работали в паре с одним или несколькими здоровяками, поджидавшими в комнатке наверху или в ближайшей подворотне, чтобы с хохотом проломить башку и выпотрошить карманы начисто лишившегося чувства самосохранения болвана. Конечно, в заведении, подобном этому, всегда находилось три-четыре громилы с дубинками (Глархрад был тому ярким примером), что помогало надёжно и быстро утихомирить бузотёров. Но гарантий, что они подоспеют вовремя (или скорее так: гарантий, что они захотят подоспеть вовремя), естественно, никто давать не собирался.

Пока онталары обменивались мыслями, в руках Раффи откуда-то появились трёхцветная доска и замшевый мешочек с фигурками. Феа скинул безрукавку и закатал рукава рубахи. Он разложил доску и принялся расставлять фигуры.

— Ну давай сыграем, — решился Маан.

— Почём ход будет? — оживился феа.

— Я не знаю.

— Давай так, — взял инициативу в свои руки Раффи, с лёгкостью перейдя на «ты»; — ходы бесплатно, но каждый бросок камней — по четвертаку; захочешь утроить — выложишь рэл, сбить — два. Так пойдёт?

— Пойдёт, — отчаянно согласился Маан, по примеру феа высыпая из кошелька монеты и выкладывая их столбиками: в один — серебряные галиорины, в другой — дииоровые, треугольные тифты, в третий — имперские рэлы. — Надеюсь, кетарские тифты у вас в ходу?

— У нас всё в ходу. Настоящие?

— Обижаешь!

— Это я так спросил, — мгновенно вывернулся феа, вскидывая ладонь. — На всякий случай. На Ногиоле подделок, что змей на болотах Верети.

— Угощайся, Раффи! Могу я так тебя называть? — Чёрный кисет с гольфу полетел на стол.

— Зови, уважаемый, почему нет? Меня мама так называла и бабушка. За табачок спасибки, но у меня своё, — На стол шлёпнулся неприметный серый кисет, следом летел второй — побогаче, из зелёной замши, — не желаете попробовать?

Это «мама и бабушка» так не вязалось с несколькими свежими шрамами на выдубленном морским ветром лице Раффи и полудюжиной ножей, хищно оскалившихся из-под «кожаря» воронёными рукоятками.

— Немного чуб-чуба? — Палец феа ткнулся сперва в зелёный кисет, потом скользнул к серому. — Змейки? Нет? А зря, — с каким-то зловещим скрипом произнёс он и через паузу, ушедшую на забивку трубки, добавил: — Змейка высшей марки, не местная «дурогонь» какая-нибудь, а отборный «красоральский замес». Не Змейка, а поцелуй Тарк-Харласа, чтоб ему пусто было!

Раффи положил монету на центр стола и метнул камни…

Заиграла лютня, флейта подхватила неторопливую мелодию. Маан, поймав её настроение, притушил огоньки светильников.

Катила по свету телега со скрипом,

шатёр расписной, степи голоса.

В телеге той кану — бродяги и птицы,

старинные песни и звёзд чудеса.

Танцуют и пьют, смеются, как дети,

не ведая горя, вражды и забот.

Ганиса им мало, им — небо и ветер,

туманы и тени вплетут в хоровод.

Пой, струна, да петляй, дорога!

За лесом река, за рекою лес.

Танцуем и поём на ладонях Великих,

в маленькой шкатулке…

Шкатулке чудес.

Пока игроки сделали по нескольку незначительных позиционных ходов, девушки сыграли ещё одну песню, и зал разразился громоподобными аплодисментами. Некоторые слушатели топали ногами и колотили по столам. На другом конце зала появились Глархрад и два его напарника, и взялись успокаивать группу не в меру буйно реагировавших на выступление мужичков.