Карта русского неба - [54]

Мандела кивнул.

 

Сквозь щель в заборе за человеком с собакой наблюдала старуха. Когда двое пропали из виду, женщина проворчала:

- Пришла беда - отворяй ворота...  

 

 

Профэссор

 

- ...кислых щей. Ты еще добавь что доктор… этих... наук. Каких? Напомни...

- Хвилософских. Хома Брут. Помнишь? А вообще, все это не смешно.

- Смешно, смешно. Только еще и страшно. Все беды от наук. Особенно - умозрительных. Вспомни учителя Мао, двуглавого Маркса-Энгельса и прочую шелупонь.

- Все беды - от дураков, которые думают, что...

- Дураки обожают собираться в стаи, а впереди - профэссора. Во всей своей красе.

- А позади журналисты. Ищут, кого бы обслужить. Вторая древнейшая. Хотя, нет - первая.

- Интересно, и почему?

- Потому что. Только ваш брат способен убедить женщину в том, что секс-услуги - священная обязанность.

- Не-е-ее. Это ваша шайка-лейка подводит теоретическую базу. Мы лишь резонируем.

- Теоретики не убивают. Находятся применители, у которых руки чешутся.

- Убивают, убивают. Силою мысли.

- А есть еще информационные киллеры. Юзающие дар убеждения.

- Информация - еще не идея. Как раз больше всего жертв - от идей, герр профэссор.

- Вот и я о том же, мсье золотое перо. Всегда подвертываются дураки, которые думают, что убийство - практическое приложение к теории.   

- А может хватит все это ваше бодание?! - Обрывает Рита.

Рита... невольно к ее берегам влечет Ивана неведомая сила. Рыжая бестия, беда с зелеными глазищами. Хвастов у нее в гостях. Схлестнулся с другим "поклонником", корреспондентом местной районки "Верный путь" Витьком Антоновым. Это они делают часто. В смысле, гостят у Риты. Схлестываются все же не всегда. Но частенько. Иван знает, чем зацепить противника. Но решающий удар - по поводу его провинциальности и небрежных литературных опытов оставляет на финал. Хорошо смеется тот, кто смеется в последний раз, а добивать надо с серьезным выражением лица и брутально. Это унижает особо.

И Витек знает, чем задеть. Иван действительно доктор наук - философских. А начинал и в самом деле на кафедре марксистско-ленинской философии и политэкономии, будь они неладны. Зря он, кстати. Фрау хотя и была убежденной коммунисткой, оставалась чистейшим и светлейшим человеком. Может, потому Хвост и выбрал такое поприще. А мерзавцы способны обезобразить любое учение. Именно мерзавцы, а не дураки. 

По большому счету Иван, Витек и Рита - древняя модель "два самца и одна самка". В старину проблема решалась у барьера, а сейчас вот лясы точат. У Витька одно лишь преимущество: он моложе. Таковое ВиктОр (так его зовет Рита) использует на все сто. По крайней мере, с Витя и Рита - одно поколение, а Иван по большому счету уже "перец". Но вообще - зря Витя за Ритой увивается. Нашел бы себе юную дурочку, для которой журналист районки - это круто. Ан нет - все туда же. Ну, так думает Иван. А у Хвастова нет никаких планов. Вообще никаких - в том числе и на Риту. В этом его беда. А, может, наоборот - счастье, хотя, скорее всего - и то и другое. Вы ведь живете не только для того, чтобы мыслить и страдать, а по причине того, что вам дарована жизнь со всеми ее заморочками. 

Рита - одинокая, бездетная жрица матриархата. Красивая - это да. Ну, разве с незначительными изъянами, даже добавляющими флеру. Дважды сходила замуж, крайний муж, оставил вот этот вот дом. Рита живет неизвестно чем. Не работает, не подрабатывает, не ворует. Хочет ли третий раз замуж? Неясно. Да и вообще непонятно, чего хочет, в чем ее духовное родство с Иваном. 

Иван часто бывает в районном центре. Бывает, пускается в тяжкие, не монах же. А то, что перечеркнул прошлую жизнь, оставил кафедру, семью, дачу, тачку... сын взрослый, за него Иван уже не в ответе. Говоря уличным языком, догнал: наука теперь не нужна, ежели она не приносит моржу. Просто, Хвастов переселился на другую планету.

Чрево Ритиного дома - шедевр мещанского мира. Царство безвкусицы и кича, сплошная эклектика. Но Ивана почему-то это раздражает не слишком. Песня такая была у БГ: «мне б резную калитку, кружевной абажур…» Рита к нему обращается: "Иван Ссаныч". То ли уважительно, то ли уничижительно - не поймешь. Такое у Риты охватывает чувство… что все сущее – смешные глупости, ничего серьезного в мире нет. Театр клоунады.

Отрадно, что у Риты не обсуждают актуальное, на это дело наложено табу. Точнее, не наложено, а просто вовсе не хочется о злободневном. Где-то войны, все в дыму, слезы множества детей - не трагедия, а статистика... Да и зомбоящик у Риты не включают, наверное, потому "светские беседы" столь ординарны и неостры. Как там говаривал Сент де Экзюпери... величайшее счастье на Земле - роскошь человеческого общения. О, как.

- Милые, Маргарита, бранятся - только тешатся. - Ответствовал Иван.

- Ваши нежности что-то вовсе не милы, Иван Ссаныч.

- Вот и поговорили... - Промямлил Витек.

Это все, подумал, Хвастов, от недостатка адреналина. Слишком здесь спокойная жизнь. С Ритой хорошо молчать, а корреспондентишко таков, что с ним нельзя пауз. Зануда. Говорят, как назовешь корабль - туда он и поплывет. Виктор – типа «победитель». Вероятно, победы парня еще ждут. Сомнительно, что в этой жизни.