Карта призраков - [89]
>14 «Имея консультационную практику и койки для своих пациентов в одном из лондонских учебных госпиталей, человек нужного склада ума и происхождения мог добиться определенной славы, леча представителей высшего общества. Перед соблазном коек в приватных госпиталях или домах престарелых, где можно лечить богатых пациентов за хорошие деньги, не устояли весьма многие врачи. Для них университетское образование – возможно, даже звание магистра искусств, особенно из Оксфорда или Кембриджа, в дополнение к степени доктора медицины, – было важно не столько из академических, сколько из социальных соображений: если вы хотели практиковать в фешенебельных районах, в вас должны были видеть не только хорошего врача, но и джентльмена. Знание латинского и греческого языка для подобной работы было не менее обязательным, чем собственно познания в медицине». Shephard, р. 21.
>15 «Исследования мышьяковых свечей показывают, что Сноу был не только медиком, но и ученым, пристально следившим за новейшими научными подходами. В этом исследовании он применил тот же метод, что позже помог ему с анестезией и холерой. Уже на ранней стадии карьеры он показал, что умеет ставить серии экспериментов, в которых отслеживается вещество, циркулирующее в анатомическом кабинете медицинского училища, в комнатах, где горят мышьяковые свечи, и в телах всех, кто входит в эти помещения. То есть, проще говоря, он уже тогда занимался химическим анализом, ставил опыты на животных и задавал вопросы о том, что позже назвал методами передачи, – о путях, с помощью которых тот или иной яд проникает сначала в общество, а потом и в человеческое тело». Vinten-Johansen et al., р. 73.
>16 «Заявление [редактора Lancet] Уокли могло показаться щелчком по носу: Сноу вел себя, как выскочка, который пытается сделать себе имя, находя ошибки у старших коллег. Еще его можно прочитать как реакцию раздраженного редактора, который решил, что Сноу критикует его за то, что он публикует статьи с ошибками, или как мягкое, пусть и довольно неуклюжее предупреждение от старшего коллеги, что на таком раннем этапе карьеры Сноу лучше вести себя посдержаннее. Впрочем, каковы бы ни были намерения Уокли, замечание вышло совершенно несправедливым по отношению к Сноу. В первом же письме в редакцию он подробно описал эксперименты с мышьяком; кроме того, в Lancet публиковали отчеты о собраниях Вестминстерского общества, на которых Сноу читал собственные статьи об исследовательской работе. Сноу, похоже, обиделся и нашел себе более дружелюбного издателя [London Medical Gazette]». Vinten-Johansen et al., p. 89.
>17 Первый биограф Сноу, Ричардсон, писал, что Сноу исследовал следующие вещества: «угольную кислоту, окись углерода, циан, синильную кислоту, жидкость голландских химиков [хлористый этилен], аммиак, азот, амиловый эфир, пыль дождевика, аллил, этилцианид, амилхлорид, углеводород, получаемый от амилена». Он также отмечал: «Если вещество по результатам исследований казалось достаточно многообещающим, он пробовал его на людях – первым, конечно, всегда на себе». Richardson, р. xxviii.
>18 Винтен-Йохансен и соавторы говорят об этом с типичным красноречием: «Сноу мыслил системами и сетями. Он редко имел дело с линейными цепочками причины и следствия: его больше привлекали переплетающиеся сети причин и следствий. Он считал человеческий организм и весь мир, в котором живут люди, сложной системой взаимодействующих переменных, и любая из них при временной изоляции для тщательного изучения может дать полезную информацию для клинической или научной проблемы – но только если смотреть на нее в правильном контексте, а после изоляции для изучения вернуть обратно в систему и снова рассмотреть уже в естественной среде». Vinten-Johansen et al., p. 95.
>19 Практически все подробности эпидемий холеры – и расследований Сноу, – случившихся до бедствия на Брод-стрит, позаимствованы из собственных отчетов Сноу, опубликованных в различных изданиях On the Mode and Communication of Cholera.
>20 В Центральном Лондоне доставка почты иной раз занимала всего час. Каждое домохозяйство могло ожидать двенадцати регулярных доставок за один рабочий день. Picard, р. 68.
>21 Подробнее о параллелях между организацией и интеллектом муравейников, работающих по принципу «снизу вверх», и коллективным развитием городов читайте в моей книге Emergence (2001). Полная цитата Вордсворта в подстрочном переводе звучит так: «Восстань, о чудовищный муравейник на равнине / Слишком занятого мира! Плыви передо мной, / О бесконечный поток людей и движущихся вещей! / Твоя повседневная внешность, поражающая / Сильнейшим изумлением или восторгом / Незнакомцев всех возрастов; быстрый танец / Цветов, света и форм…»
>22 Очень подробный – и доставляющий немалое удовольствие – обзор социально-исторических последствий употребления чая (а также других напитков) вы найдете в Standage, A History of the World in Six Glasses.
>23 «Если фабрики с паровыми машинами, производившие товары для мировых рынков, стали первым фактором, увеличившим плотность населения городов, то новые системы железнодорожного транспорта, появившиеся после 1830 года, значительно ускорили процесс. Энергия была сконцентрирована в месторождениях угля. Там, где уголь можно было добывать или куда доставить с помощью дешевого транспорта, промышленность могла регулярно и безостановочно работать круглый год, без сезонных остановок. В деловой системе, основанной на договорах, заключающихся на определенное время, и своевременной оплате, такая регулярность была очень важна. Таким образом, уголь и железо притягивали к себе множество подчиненных и сопутствующих отраслей промышленность и сначала посредством каналов, а затем, после 1830 года, с помощью новых железных дорог. Прямая связь с месторождениями угля была главным условием для роста городов: вплоть до наших дней главным товаром, перевозимым по железной дороге, был уголь, необходимый для выработки топлива и энергии». Mumford, р. 457.
Это курс истории классической музыки, но в совершенно необычном ключе. На этих страницах нет скучного перечня дат и событий, и вам не понадобится с ходу запоминать многочисленные невнятные имена. Зато вы узнаете о малоизвестных исторических фактах, познакомитесь с некоторыми из наиболее странных, забавных и удивительных моментов, связанных с музыкой последних двух тысяч лет. Вы поймете, что все знаменитые композиторы, так же как и мы, попадали в передряги, дрались и влюблялись, а в перерывах сочиняли великолепную музыку.Вам не потребуются специальные знания о музыке, все, что нужно – окунуться в мир необычного, и вы обнаружите в себе интерес и любовь к музыке.
Что будет с техникой и человеком в 2000 году?Некоторым вопрос покажется праздным. Поклонники «здравого смысла» отбросят беспочвенные разговоры о будущем. Стоит ли фантазировать о 2000 годе? На колеснице истории можно незаметно проехать тысячелетия, не смущая мозги и сердца миллионов обитателей нашей планеты.Но наука, подлинная наука, смело шагает вперед, пытается заглянуть в века, опрокидывает на каждом шагу «здравый смысл» практиков, прокладывает рельсы в будущее. Когда великий Коперник сделал знаменитое открытие, Лютер говорил: «Этот дурак хочет перевернуть все астрономическое искусство; но священное писание говорит нам, что Иисус Навин велел остановиться солнцу, а не земле».
Ежемесячный научно-популярный и научно-художественный журнал.
Ежемесячный научно-популярный и научно-художественный журнал.
В списке исследователей гравитации немало великих имен. И сегодня эту самую слабую и одновременно самую могучую из известных физикам силу взаимодействия исследуют тысячи ученых, ставя тончайшие опыты, выдвигав, остроумные предположения и гипотезы.В книге рассказывается, как эта проблема изучалась в прошлом и как она изучается в настоящее время. Для широкого круга читателей.
Странный вопрос, скажет читатель; Жанну давно простили и канонизировали, о ней написана масса книг — и благочестивых, и «конспирологических», где предполагают, что она не была сожжена и жила впоследствии под другим именем. Но «феномен Жанны д’Арк» остается непостижимым. Потрясающей силы духовный порыв, увлекший ее на воинский подвиг вопреки всем обычаям ее времени, связан с тем, что, собственно, и называется мистицизмом: это внецерковное общение с незримыми силами, превышающими человеческое разумение.
Перепады настроения, метаболизм, поведение, сон, иммунная система, половое созревание и секс – это лишь некоторые из вещей, которые контролируются с помощью гормонов. Вооруженный дозой остроумия и любопытства, медицинский журналист Рэнди Хаттер Эпштейн отправляет нас в полное интриг путешествие по необычайно захватывающей истории этих сильнодействующих химикатов – от промозглого подвала девятнадцатого века, заполненного мозгами, до фешенебельной гормональной клиники двадцать первого века в Лос-Анджелесе.
История отравлений неразрывно связана с представлениями о шикарных дворцах и королевских династиях. Правители на протяжении долгих веков приходили в агонию при одной мысли о яде, их одежду и блюда проверяли сотни слуг, а все ритуалы, даже самые интимные, были нарушены присутствием многочисленных приближенных, охраняющих правящую семью от беспощадного и совсем незаметного оружия расправы. По иронии судьбы короли и королевы, так тщательно оборонявшиеся от ядов, ежедневно и бессознательно травили себя собственноручно – косметика на основе свинца и ртути, крем для кожи с мышьяком, напитки на основе свинцовых опилок и ртутные клизмы были совершенно привычными спутниками королевских особ. В своей книге Элеанор Херман сочетает многолетние уникальные изыскания в медицинских архивах и передовые достижения судебно-медицинской экспертизы для того, чтобы рассказать правдивую историю блистательных и роскошных дворцов Европы: антисанитария, убивающая косметика, ядовитые лекарства и вездесущие экскременты.
Испанский грипп вызвал в воображении призрак Черной смерти 1348 года и великой чумы 1665 года, в то время, когда медицина не имела ресурсов, чтобы сдержать и победить этого нового врага. Историк Кэтрин Арнольд из первоисточников и архивных источников дает читателям первый по-настоящему глобальный отчет об ужасной эпидемии.