Карта Мира - [3]

Из кухни на Игната посыпалась очередная порция ругательств, и когда совсем уже разъяренный Атлас ушел, пестрая книжечка телеграммы осталась лежать в тарелке борща, откуда ее выловили и наконец-то с удобством и комфортом прочли. На бумажных отклеивающихся ленточках-серпантине было напечатано телетайпом: «Игнатушка зайчик вскл твоя женушка зпт твои внебрачные сыновья двойняшки поздравляют папульку юбилеем совместной жизни тчк нетерпением ждем приезда хутор зимние каникулы 9 1/2 недель Капитолина».

Опытным путем к концу урока информатики Атлас установил, что с ним не разговаривает ни одна девчонка ни с его ряда, ни с соседнего, зато между собой они активно шушукаются, забросив включенные компьютеры, причем демонстративно громко.

Особенно возмущалась Дарья, первая красавица класса, какую почему-то телеграмма совсем вывела из себя:

— Допрыгался, зайчик-попрыгайчик!

— Отчество у близнецов Игнатович или Игнатьевич?

— У одного сына — такое, у другого — другое.

— Медаль этой дурочке надо выдать «Замужество», нет, девять с половиной медалей — с кем связалась! С Контурными картами!

Преподавательница, спокойная до флегмы, не вмешивалась, посчитав фон разговоров за обычный рабочий шум, усилившийся из-за сложного задания, а Игнат, перебирая клавиши, безуспешно пытался вытравить с монитора появившийся там аншлаг «Моя — твоя не понимай! Вирус, однако!», и до оправданий не опускался, потому что ему казалось, что понять, когда разыгрывают, всегда легко, но и в этом он ошибся…

Случай, который подвернулся Мире, по заложенным в нем драматическим возможностям, не шел ни в какое сравнение со стишками от Карлсона, который живет на крыше, или телеграммами а-ля Остап Бендер, и упустить его она не могла.

…Состоял он в том, что в школьные пенаты забрел следователь, разыскивающий куртку, сворованную несколько дней назад из раздевалки: тю-тю. Потерпевший назвал несколько свидетелей, в том числе и ее, Миру Иванову, поэтому молодой милиционер, усы которого невольно заставляли вспомнить о командарме Чапаеве, вызвал девушку в кабинет директора, предоставленный ему под следственный эксперимент.

Пока Мира, даже не успев переодеться после урока физкультуры, со скучающим лицом отвечала на вопросы следователя, план того, как окончательно рассчитаться с подлым Атласом, вызревал под роскошными льняными кудрями. И полностью он еще не сформировался, когда Мира спросила:

— Дяденька милиционер, разрешите обратиться?

Старший лейтенант оторвался от протокола, который заполнял неразборчивым почерком много пишущего человека, наконец-то посмотрел на Миру, низкий вырез гимнастического купальника которой мужчин смущал, а женщин возмущал, и, опять быстро зарыв голову в документы, сказал:

— Валяй.

— Знаете, в школьной раздевалке тогда, кроме меня, Долгинцева и Алешки Мильмана, одевался еще один парень. По-моему, из десятого класса. Правда, фамилии назвать не могу, потому что мы в первую смену только с сентября учимся, а раньше ходили во вторую.

Конечно, как зовут Игната Атласа, Мира прекрасно помнила, но следователь мог отправиться искать нового свидетеля сам, что развалило бы сценарий вендетты.

— Но другие ребята утверждают, что вас было трое, — уточнил «Чапаев».

— В компании, да, трое. А этот, длинный, шнуровал кроссовки за стойкой в углу. Кроссовки — адидасовские, с лампочками в подошве: когда бежишь — только пятки сверкают.

— Без лирики. А ты ничего не путаешь? Десятиклассник находился в раздевалке третьего числа между пятнадцатью и пятнадцатью — тридцатью?

Нащупывая себе пути к отступлению, Мира хитроумно разыграла сомнение, нерешительность и процесс мучительного припоминания, решив с невольной подсказки следователя, что, в конце концов, скажет, что ошиблась. Главным было — заманить милиционера в класс Атласа.

«Пусть умрет от страха, — подумала гимнастка. — Да не следователь, а баскетболист, а впрочем, пусть умрут оба, так все они одинаковы», а вслух сказала:

— Может, и путаю… Десятые классы здесь рядом. Пожалуй, нам лучше зайти и узнать у самого парня: был он в тот день в раздевалке или нет?

Предложение выглядело разумным, поэтому следователь ломаться не стал и, собрав свои бумаги в портфель, поднялся:

— Действительно, лучше все сразу выяснить.

Едва прозвенел звонок после последнего урока, «инглиша», в лингафонный кабинет заглянули милиционер с грозными чапаевскими усами и «подруга» Атласа по милым детским шалостям, Мира. Не обращая внимания на притихших девчонок, она показала на Игната и сказала несколько фраз, как мигом поняли сообразительные школьники, участковому.

Милиционер изучающе посмотрел на капитана-баскетболиста, а потом они оба вышли в коридор, где еще некоторое время разговаривали. Затравленный Игнат наблюдал за парой в дверной проем: девушка убеждала не выполнять смертного приговора за нанесенные им телесные повреждения тут же на месте, а милиционер все порывался снова зайти в класс.

Вся сцена имела многозначительный и зловещий смысл. Игнат, который зауважал гимнастку за то, что она не попыталась призвать на помощь проходящих мимо учителей, теперь был разочарован: Иванова повела себя неспортивно.