Карта хаоса - [20]

Снова садясь на свое место, Клейтон вспомнил ошеломительное чувство, нахлынувшее на него, когда он увидел ее в первый раз. Как ему тогда показалось, перед ним стояло совершенно необыкновенное и совершенно очаровательное создание – настолько невообразимое и очаровательное, что трудно было поверить, будто оно принадлежит пошлому миру, который их окружает. В тот день на графине были шелковое платье небесно-голубого цвета, перчатки ему в тон, а также шляпа с широкими полями, украшенная причудливым букетом из листьев и диких ягод, в который модистка, следуя последним веяниям, поместила еще и чучело ореховой сони, а также несколько бабочек с оранжевыми крылышками – они, вероятно, должны были символизировать непоседливые мысли, порхавшие в голове у Валери. Увидев графиню впервые, агент не знал, что про нее подумать. Не знал он этого и сейчас. Клейтон просто отчаянно влюбился в Валери де Бомпар.

– И все-таки, агент Клейтон, – прервал его мечтательные мысли голос священника, – скажите, вы с самого начала точно знали, каким путем поведете расследование? Я спрашиваю об этом потому, что, как мне представляется, при столкновении с любым сверхъестественным явлением разброс возможных его толкований практически бесконечен.

– Бесконечность сулит не самые удобные рамки для работы, отец Харрис, во всяком случае, до тех пор пока наше жалованье тоже не будет стремиться к бесконечности, – ответил Клейтон, вызвав дружный смех, среди которого ему послышался и нежный звон колокольчика. – Поэтому первое, что мы обязаны сделать, столкнувшись с фактом, который, подобно ужасным преступлениям в Блэкмуре, трудно объяснить, опираясь на установленные природой законы, – это исключить рациональные возможности. Только тогда можно будет отнести то или иное событие к разряду сверхъестественных, а именно такими делами и занимается, как известно, наше подразделение.

– Вот! Так следовало поступить и нам тоже! – посетовал доктор. – Осмыслить все логически. Но как и в любой маленькой деревне, в Блэкмуре живут люди суеверные, и понятно, что…

– Можно подумать, что вы от них чем-то отличаетесь, Рассел, – снова съязвил судья. – По-моему, лично вы перепугались больше всех. Ваша служанка рассказывала моей, что вы принялись плавить серебряные ложки, чтобы отлить из них пули, ведь только такие пули якобы способны поразить человека-волка. Скажите, как вам пришла в голову такая чушь?

Доктор хотел было начать все отрицать, но после минутной паузы расхохотался:

– Вот ведь проклятая сплетница! Да, что правда, то правда! Я расплавил чайные ложки. И если бы вы, судья, хоть раз за эти месяцы удосужились выслушать меня, то не стали бы сейчас спрашивать, как мне такое пришло в голову. – Он отвернулся от Домби и обратился к Клейтону, но уже куда более учтивым тоном, как к ровне: – Должен вам сообщить, что один мой французский коллега, с которым я нахожусь в переписке, рассказал мне, как еще в прошлом веке ужасный зверь долго держал в страхе провинцию Жеводан. Люди были уверены, что речь шла о человеке-волке и прозвали его жеводанским зверем. И что же? Только серебряная пуля сразила его наповал. Поэтому я и расплавил наши серебряные ложки – к большому неудовольствию моей жены…

– Значит, пострадал ты напрасно, Рассел, – засмеялся Прайс.

– Да сам знаю, – с досадой отмахнулся от него доктор. – Но кто же мог подумать, что человеком-волком, державшим в страхе нашу деревню, был Том Холлистер, который вздумал нацепить на себя вот эти шкуры?

Все как по команде посмотрели в угол столовой, куда указывал доктор. И тотчас в зале повисла тоскливая тишина. Клейтон наблюдал за тем, как гости меланхолично покачивали головами и вспоминали каждый свое, не отрывая глаз от огромной волчьей шкуры, растянутой на деревянных козлах. Это капитан Синклер повесил шкуру в качестве трофея, чтобы гости, входя в зал, могли получше рассмотреть ее. Что они и сделали, испытывая страх и восхищение, поскольку видели перед собой истинное произведение искусства, созданное опытным таксидермистом. Судя по размерам, шкура должна была принадлежать гигантскому волку, но на самом деле она была сшита из нескольких шкур. Этот самый Холлистер как следует потрудился, соединяя их, а потом продубил шкуры и набил некоторые части чучела паклей и соломой. В передние лапы просунул гибкие прутья, чтобы они напоминали покрытые густой шерстью человечьи руки, и завершил руки-лапы сделанными из ножей страшными когтями. Венчала все злобно оскаленная волчья голова.

Холлистер набрасывал шкуру себе на плечи, затем кожаными шнурами привязывал лапы к собственным рукам и ногам, а волчью голову использовал на манер шлема. Парень был достаточно сильным, чтобы носить на себе такой наряд, и кто угодно принял бы его за человека-волка, особенно если учесть, что появлялся он лишь в ночи полнолуния, при этом сильно горбился и рычал по-звериному.

Во всяком случае, агент и сам так подумал, увидев издали огромное чудовище. Вместе с помощниками он мчался за ним через лесные заросли, и кровь стучала у Клейтона в висках, а сердце было готово вот-вот выскочить из груди, ибо он свято верил, что они преследуют настоящего ликантропа, и любые другие подозрения он в тот миг с преступной легкостью отбросил. Да, агент преследовал именно ликантропа, то есть человека-волка, ведь, вопреки двусмысленным пояснениям, полученным им от капитана Синклера при поступлении в спецподразделение Скотленд-Ярда, фантастические существа он считал реальностью. Но как раз чудовище из Блэкмура оказалось ловкой подделкой, и это немного омрачало победу Клейтона.