— Бумаги? Нет, откуда…
— Тогда это действительно удачно для вас, что я оказалась здесь. Иначе вы бы уже были на пути в тюрьму и не исключено, что завтра утром вас бы расстреляли — если только у вас нет здесь друзей.
— Только один друг, — сказал я.
— Могу я узнать, кто он?
— Вы.
Мы оба улыбнулись.
— Расскажите мне что-нибудь о себе, — сказала она. — Кажется невероятным встретить в наши дни в Амлоте кого-то до такой степени наивного.
— Я попал в город только сегодня вечером, — объяснил я. — Видите ли, я наемник, солдат удачи. Я услышал, что здесь идет война, и пришел искать службы.
— На чьей стороне? — спросила она.
Я пожал плечами.
— Ничего не знаю ни об одной из сторон.
— Как вам удалось попасть в город, почему вас не арестовали? — спросила она.
— Через ворота проходила группа солдат, несколько рабочих и фермеров. Я просто вошел вместе с ними. Никто не остановил меня и не задавал вопросов. Я сделал что-нибудь не так?
Она покачала головой.
— Нет, если тебе это сошло с рук. Все так, если не попадаешься. Преступление — это когда тебя ловят. Расскажи мне о том месте, откуда ты родом, если не возражаешь.
— Почему я должен возражать? Мне нечего скрывать. Я прибыл из Водаро.
Я видел сушу под названием Водаро на одной из карт Дануса. Она тянулась от южного края южной умеренной зоны в терра инкогнита антарктической области. Данус сказал, что о Водаро мало что известно. Я надеялся, что о ней ничего не известно. Нельзя было знать о ней меньше, чем знал я.
Она кивнула.
— Я была уверена, что ты из далекой страны, — сказала она. — Ты очень отличаешься от людей Корвы. Там у вас у всех людей серые глаза?
— А как же! — заверил я ее. — У всех жителей Водаро серые глаза, или почти у всех, — мне пришло в голову, что она может когда-нибудь встретить жителя Водаро, у которого черные глаза. Если она начнет опрашивать прямо сейчас посетителей ресторана, чем черт не шутит — среди них может найтись такой. Я не был уверен и не хотел рисковать. Моя собеседница казалась весьма живой и любопытной натурой, стремящейся все узнать побыстрее.
Слуга наконец снизошел до того, чтобы появиться и принять наш заказ. Когда прибыл обед, я обнаружил, что его стоило ждать. Во время еды женщина объяснила мне многое об условиях жизни в Амлоте под правлением Зани, но она была такой ловкой, что я не мог сказать, она за или против этого порядка. В разгар нашего обеда появился еще один отряд Гвардии Зани. Они направились прямиком к соседнему с нашим столу, и гражданский, который был с ними, указал на одного из обедающих:
— Вот он! — воскликнул он тоном обвинения. — У его прабабушки была кормилица-Аторианка!
Обвиняемый встал и побледнел.
— Мистал! — выкрикнул кордоган, возглавляющий отряд, и со всей силы ударил обвиняемого в лицо, сбивая его с ног. Затем другие прыгнули на него, пинали и били его. Наконец они утащили его прочь, скорее мертвого, чем живого. (Мистал — это грызун величиной с кошку. Слово часто используется в качестве неодобрительной оценки, как мы сказали бы «Свинья!»)
— В чем тут было дело? — спрсил я собеседницу. — Почему человека избили чуть не до смерти за то, что его прабабушку кормила грудью женщина-Аторианка?
— Молоко и, следовательно, кровь Аторианцев попала в жилы его предка, таким образом осквернив чистую кровь высшей расы Корвы, — объячснила она.
— Но что плохого в крови Аторианцев? — спрсил я. — Они больны?
— Это довольно сложно объяснить, — сказал она. — Я бы на вашем месте просто приняла это, как есть, пока вы находитесь в Амлоте, и не обсуждала.
Я согласитлся, что это прекрасный совет. Из того, что я видел в Амлоте, я сделал вывод, что чем меньше обсуждаешь что бы то ни было, тем лучше будешь себя чувствовать и дольше проживешь.
— Вы не назвали мне свое имя, — сказала Тоганья. — Меня зовут Зерка.
Я не мог назваться моим собственным именем, не решался больше пользоваться и именем Хомо, потому что я был уверен, что Хорджан и его приятель донесли на меня. Так что мне надо было быстро придумать еще одно имя.
— Водо, — быстро сказал я. Водо из Водаро — звучит потрясающе!
— Ты, должно быть, очень важный человек в своей стране, — сказала она.
Я видел, что она старается выкачать из меня побольше сведений, и не видел причин говорить, что я водитель машины или авиатор, или что-то в этом роде. Это не прозвучит впечатляюще, и, потом, раз уж я начал карьеру обманщика, надо и продолжать в том же духе.
— Я — танджонг Водаро, — сказал я. — Но прошу вас не говорить никому. Я путешествую инкогнито.
Танджонг — это сын правящего джонга, принц.
— Но как ваше правительство позволило вам путешествовать вот так? Вас ведь могут убить?
— Исходя из всего, что я успел повидать в Амлоте, я согласен с вами, — сказал я со смехом. — Собственно говоря, я убежал. Я устал от помпы и церемоний придворной жизни. Я хотел жить самостоятельно, как мужчина.
— Это все очень интересно, — сказала она. — Если вы хотите поступить на службу здесь, возможно, я смогу помочь вам. Я имею некоторое влияние. Приходите завтра ко мне. Погонщик любого общественного гантора знает, где мой дворец. Теперь я должна идти. Это было замечательное приключение. Вы спасли меня от невыносимой скуки.
