Карпинский - [28]

Прекрасный пример того, как в работе Геолкома сочетались наука и практика. Лист 126 и объяснительная записка к нему — самая что ни на есть практическая геология, однако в ней подняты теоретические вопросы (вытекающие из практических требований: как толковать некоторые геологические наблюдения, с точки ли зрения теории переходности или нет). Палеонтологическая монография — «чистая наука» с «чисто» научными выводами о филогенезе пролеканитид, но в ней ответ на выпады оппонента, то есть задеваются и практические мотивы.

Но коли уж мы заговорили о  ч и с т о й  науке, обратимся вновь к личности, стоящей как бы особняком в геолкомовской дружной артели, к личности, которая могла бы составить величайшую славу Комитету, однако даже штатной должности геолога не могла для себя добиться, а долгие годы принуждена была удовольствоваться более чем скромной должностью делопроизводителя и консерватора, к личности, конечно же, Евграфа Степановича Федорова. Пора разобраться в отношениях между двумя великими деятелями русской науки — Карпинским и Федоровым, в отношениях сложных, изменчивых и развивавшихся на протяжении более чем тридцати лет.

Глава 12 Карпинский и Федоров (опыт сравнительного жизнеописания)

Впервые в стенах Геолкома они встретились 28 марта 1885 года. Таким числом помечено уведомление о принятии Е.С.Федорова в Комитет временно исполняющим должность консерватора и делопроизводителя. «В.и.д.» — временно исполняющий должность — три буквы будут соседствовать с фамилией Федорова все десять лет его службы под начальством Карпинского.

За плечами Евграфа Степановича было 26 лет, прожитых деятельно и укрытно. Необыкновенное математическое дарование его открылось рано, семи лет. Случайно открыл он учебник геометрии, по которому занимался старший брат. Совершенно не подозревая, что леммы, аксиомы, гипотезы и теоремы требуют последовательного изучения на протяжении гимназического курса, «Графчик» проглотил их залпом — и был потрясен красотою и стройностью доказательств.

Шестнадцатилетним отроком приступает он к самостоятельному математическому творчеству. Задумывает колоссальное сочинение, впоследствии выпущенное им под названием «Начала учения о фигурах». «Пришел я к этой теме, — вспоминал он в конце жизни, — исходя из наслаждений, испытанных мной при ближайшем изучении изящных соотношений между геометрическими фигурами...» Редкое в устах ученого прошлого столетия признание эстетического начала в качестве импульса, побудившего к глубоким математическим размышлениям. Уже готовы впервые чертежи, уже выступают контуры будущей монографии, но неожиданно Федоров забрасывает построения и расчеты, как ему кажется, навсегда...

«Кому годны нынче формулы, чертежи? — рассуждает он. — Народ темен, забит и нуждается в помощи просвещенных людей». Он становится подпольщиком. По заданию революционеров уезжает за границу. Там созревает у него план издания нелегальной газеты. Вместе с друзьями организует подпольную типографию. Она расположена в Петербурге на Кирочной улице. Выпускает прокламации и газету «Начало».

Чудом спасается Евграф Степанович от ареста. Тревожное для него время. Он много думает о своей судьбе. Прав ли он, отказавшись от своего призвания? В конце концов он решается вернуться к математике. Достает заброшенные тетрадки. Поступает в Горный — и с блеском заканчивает его, первым на курсе. Покровительствовавший молодому ученому профессор И.В.Мушкетов не советует ему уезжать из столицы, где можно пользоваться библиотекой и советами крупнейших математиков, и добивается для него места в Геолкоме.

Главное различие между Карпинским и Федоровым восходит к различию их дарований. Дарование Федорова — вулкан, внезапно прорвавшийся и грохотавший с перерывами всю его жизнь. Дарование Карпинского — тихий, медленный, величавый разлив.

Если гений — это терпение, то терпение (то есть трудолюбие!) Карпинского поистине гениально.

Вся его жизнь — медленное развертывание свитка, на котором нанесены письмена его гения.

Свиток длинный, и нужно было прожить долгую жизнь, чтобы его развернуть. И надо было быть уверенным, что развернешь, и не торопиться.

Карпинский оставил труды во всех областях геологии. Он рассматривал проблемы геотектоники, петрографии, исторической геологии, палеонтологии, рудной геологии, стратиграфии и картографии. Некоторые из его трудов носят фундаментальный характер, все серьезны, глубоки, академичны в лучшем смысле слова. Ни в одной из перечисленных областей он не совершил переворота (в отличие от Федорова, который это сделал в кристаллографии). Но все обогатил своими исследованиями.

— Позвольте, провожу вас. Вот ваша комната, вот стол.

— Благодарю, господин директор.

— Сотрудники введут вас в курс обязанностей.

— Я их уже знаю.

— Желаю удачи!

Вот и встретились! Вот и произошла эта знаменательная и вместе с тем будничная (несколько неприметных фраз!) встреча двух великих ученых — в чем-то очень похожих и таких разных... Вот и сошлись они под одной крышей — хотелось бы думать, неспроста; соединенными усилиями будут способствовать славе науки, которую оба безмерно любят, а дружбою — обогащать друг друга, оберегать от жизненных невзгод...