Карнавал в Венеции - [11]

— Рико проводит тебя в твою комнату. Рико, это Кьяра. Она моя…

Кьяра гордо вздернула подбородок, ожидая услышать ненавистное слово.

— Моя гостья.

Глаза Кьяры округлились от изумления, но Лука уже отвернулся. Молча она последовала за Рико.

А Лука между тем, стоя перед зеркалом в резной золоченой раме, висевшим над камином, ждал, пока Кьяра покинет комнату. Боже, подумал он, разглядывая свое лицо, ну и разукрасила же она меня. Он потрогал царапины на щеке и пятна крови на разорванном кружеве рубашки. Лука рассмеялся. Не стоит чувствовать себя виноватым. Она достойный противник.

— Я оставил женщину одну, — объявил появившийся в дверях Рико. — Могу я теперь заняться вашими ранами, синьор?

Лука молча кивнул и начал раздеваться.

В камине бледно-желтого мрамора горел яркий огонь, но в комнате все еще было прохладно. Кьяра сняла с кровати синее шелковое покрывало и, завернувшись в него, подошла к окну.

Внизу темной лентой змеился канал. Лунный свет и отблеск факелов на стенах некоторых домов отражались в воде серебряными и золотыми бликами. Кьяра открыла окно, оказавшееся незапертым, и высунулась наружу.

Канал подходил к самой стене дома. От дома шел небольшой деревянный пирс, вдоль которого были вбиты полосатые столбы для швартовки. Одинокая гондола, покрытая парусиной, покачивалась на волнах.

— Здесь очень высоко. Не советую тебе прыгать.

От неожиданности Кьяра вздрогнула. Обернувшись, она увидела, как вместе с Лукой в комнату вошел слуга, поставивший на стол поднос с едой.

Когда слуга ушел, Лука, глядя в упор на Кьяру, повернул у себя за спиной в замке ключ и положил его в карман темно-синего шелкового халата.

Нетрудно было понять намерения Луки. Кьяра внутренне съежилась, но Лука оставался стоять у двери.

— Ну? — не выдержала она. — Теперь я достаточно чистая? — Не получив ответа, она добавила с нескрываемым вызовом: — Вот уж не думала, что для такого человека, как ты, это имеет значение.

Все еще не говоря ни слова, Лука подошел к Кьяре.

— И что же я за человек?

Внешне он был спокоен. Казалось, ему лишь интересно узнать, что она скажет, но Кьяра почувствовала, как им начинает овладевать гнев.

— Такой, каким я его видела сегодня вечером.

— Как ясновидящая?

Что, если он каким-то образом догадался, что ее внутреннее видение не совпадает с тем, что видят ее глаза?

— Нет. Мне нужны только глаза, чтобы понять, что это за мужчина, который вот так метит женщину. — Она закатала рукава ночной рубашки и протянула руки.

При виде синяков на ее запястьях Лука почувствовал отвращение к самому себе. Может, он и не убийца, как Маттео, но в его жилах течет та же дурная кровь.

— Прости меня, — сказал он и, подняв ее руку, прижался губами к багровым отметинам.

— Прекрати, — прошептала она, чувствуя, что получает удовольствие от его прикосновений, и ненавидя себя за это. — Что ты делаешь?

— Стараюсь унять боль. Пытаюсь извиниться. Желаю загладить вину. Приношу покаяние. Выбирай, что тебе больше нравится. — Он поднес к губам другую руку.

— Не трогай меня.

— Этого не было в моем перечне, — улыбнулся Лука. Глядя ей в глаза, он провел языком по синяку.

— Не надо.

— Не надо чего? Трогать тебя? Целовать?

Его дыхание словно ласкало ее кожу. Как ей могут нравиться поцелуи этого человека, если сам он вызывает у нее ужас и отвращение?

— Ничего не надо. Отпусти меня.

— Я тебя не держу, а всего лишь к тебе прикасаюсь. — Он прижался губами к тому месту на запястье, где бился пульс, и был вознагражден, почувствовав, как учащается его биение. — Ты можешь отойти в сторону, только и всего.

Значит, она не пленница. Но она пленена. Ее пленили его прикосновения, его теплый взгляд, обещающий все земные наслаждения.

Он, верно, продал душу дьяволу, подумала Кьяра, а взамен овладел наукой соблазнения. Ведь она знает, что он способен на самые что ни на есть гнусные поступки.

Лука наблюдал за тем, как изменилось выражение ее лица. И хотя острое желание пронзало его так же, как час назад пронзил ее кинжал, он отступил. Это будет нелегко, подумал он. Но она того стоит.

— Рико принес еды. Иди сюда. Ты, должно быть, проголодалась. Я так просто умираю от голода.

Глава пятая

Как только запахи изысканных яств долетели до Кьяры, она едва удержалась, чтобы не броситься к столу и не начать пригоршнями запихивать себе в рот еду. Если не считать куска хлеба с сыром, съеденного еще на барже, которая доставила ее в Венецию, и яблока, украденного с лотка уличного торговца, она уже три дня ничего не ела.

Девушка была просто зверски голодна, но заставила себя чинно сесть за стол и взять лишь кусок хлеба.

Лука наблюдал, как она отламывает маленькие кусочки, и понял, что такая размеренность свидетельствует либо о страшном голоде, либо об умении сдерживаться.

Он подошел к ней сзади и накинул на нее покрывало, на сей раз позволив своим рукам немного задержаться на ее плечах.

— Здесь все еще холодновато. В этой комнате давно никто не жил.

Кьяра подтянула покрывало.

— То есть ты не каждую ночь приводишь сюда женщин? — бросила она через плечо.

— Нет. — Лука сел за стол и, чтобы чем-то занять руки, взял кусок сыра. — Будь ты и впрямь ясновидящей, ты бы меня об этом не спрашивала.