Карма - [56]
На это уйдет целых десять лет, Сандип.
И к тому времени мы станем уже слишком старыми и страшными, чтобы жениться? Или слишком умными?
И как я буду без него жить?
Мой подарок
Я снимаю с плеч наброшенное на них мамино сари.
У меня для тебя тоже есть подарок, Сандип.
Я держусь за один конец сари, другой отдаю ему. Мы складываем кусок ткани пополам. Встречаемся взглядами, смотрим друг на друга, не моргая. Потом еще раз складываем сари вдвое. Наши пальцы соприкасаются. Расстояние между нами с каждым разом сокращается. В конце концов нас разделяет идеально ровный оранжевый квадрат.
Я отдаю сари Сандипу. Он глубоко кланяется. На шелк падают несколько слезинок.
Я знаю, нам нельзя дотрагиваться друг до друга, но протягиваю к нему руку. Ветер сдувает у меня с кожи боль и уносит ее прочь.
Ее кожа пахнет мятой, – шепчет он. – У губ – вкус лимона и прохладной реки. Ее язык округлый, как галька, у меня во рту. Нет такой жажды, которой бы она не утолила.
Я касаюсь ладонью его лба.
Вот где я буду жить, Сандип. Всегда.
И здесь тоже, – говорит он. Целует мне пальцы и не сразу отпускает их от губ.
Еще немного
Пора прощаться. Но мы замерли. Стоим, не в силах расстаться. У обоих по щекам текут слезы.
Что ты будешь делать? Завтра, послезавтра?
Надо бы, наверно, найти Акбара.
Он будет в бешенстве, когда узнает, что мы продали Мумаль.
Он вообще легко в бешенство приходит. Но он мой брат. И к тому же спас мне жизнь.
Значит, ты вспомнил.
Да. Я вспомнил, почему у него оказалось твое сари. Пожалуйста, Майя, прости меня.
Тот день нам обоим хотелось бы забыть. И мы его забыли, Сандип.
Хочешь сказать, тогда случилось что-то еще? О чем мы так и не вспомнили?
Только об одном я не хотела бы никогда забывать. Но это одно так и не произошло.
Нам обоим понятно, о чем я говорю. О том моменте в гостинице, когда он не позволил мне раздеться.
Мы целуемся у кромки берега, руки опущены вдоль тел. Не стоит привлекать лишнее внимание. Мы научились быть сдержанными и благоразумными.
17 декабря 1984
Домой
Когда самолет отрывается от земли, я смотрю на отца. Он сидит с закрытыми глазами, вытянув ноги. Ничего завернутого в бумагу у него на сей раз с собой нет.
На голове у него тюрбан. Я видела, как он в сосредоточенной задумчивости наматывает на голову этот длинный кусок синей хлопчатобумажной ткани. У меня такое ощущение, что он не снимет его всю долгую дорогу домой.
Ты будешь мне писать? – спросила я Сандипа перед тем, как мы расстались.
Если твой отец разрешит.
За это можно не беспокоиться. Вера требует от бапу искать прощения за грехи. А к тебе он, как ему кажется, был несправедлив.
Тогда я буду писать. И обещаю снова тебя разыскать, мери джан. Здесь. Там. Или где-нибудь посередине.
Я наклоняюсь и вытаскиваю из-под переднего сиденья подарок Сандипа. Развязываю бечевку, разворачиваю толстую вощеную бумагу.
Сверху на обложке приклеен маленький кусочек бумаги – старательно разглаженный, чтобы не осталось морщинок.
Написанные на нем слова почти невозможно разобрать.
Затоптаны тысячью ног не замечающих его индийцев.
Но я и так знаю, что это за слова. Потому что написала их я:
М.
Последняя запись
Я ничего не могу с собой поделать. Открываю дневник Сандипа в самом конце. Перелистываю пустые страницы, пока не дохожу до последней записи.
4 декабря 1984
(записано 15 декабря)
Акбар! – кричу я ему. – Я хочу узнать еще одну вещь.
Какую?
Он натягивает вожжи. Поворачивает могучего Мохиндру так, чтобы с его спины видеть меня.
Скажи, как меня на самом деле зовут.
Видишь? Ты тоже любопытный, не только я.
Как меня зовут?
В ночь перед тем, как тебе родиться, мой маленький братец, нашей матери снился сон про восхождение Мухаммада на Седьмое небо. В честь этого великого путешествия Пророка она дала тебе имя Мирадж.
А Акбар – это твое настоящее имя?
Может, да. А может, и нет. Возможно, в один прекрасный день ты узнаешь правду. Когда твоя память восстанет из пустыни, как некогда похороненный песками город.
Но даже если это случится, Акбар, я же не собираюсь жить в пустыне.
Понятно, что не собираешься. И все равно запомни, что между тобой и мной больше сходства, чем тебе кажется.
Желание
Мирадж.
Я закрываю глаза и представлю, что он со мной. Держит мое лицо тонкими и длинными руками. Губы – нежные и темные, как цветок корицы. Из его губ в мои летят слова поэта:
Моего возлюбленного зовут Мирадж.
Мы находим друг друга в темноте. Наше желание указывает нам путь из пределов невинности. Наши языки – тоже. От робости мы неуклюжие, но чуткие. Мы сдерживаемся? Медлим?
Наверно. Но лишь для того, чтобы отдышаться. Потому что страсть наша – как море: накатывает волна за волной, пока не выбросит на пустынный берег наши нагие беззащитные души, пока не облегчит нашу боль.
Молодым советуют дождаться, пока чувства догонят в развитии тело. Но что, если это уже произошло? Что, если страсть готова освободить нас от печалей и страха?
Творится мир, что-то двигается. «Тельце» – это мистический бытовой гиперреализм, возможность взглянуть на свою жизнь через извращенный болью и любопытством взгляд. Но разве не прекрасно было бы иногда увидеть молодых, сильных, да пусть даже и больных людей, которые сами берут судьбу в свои руки – и пусть дальше выйдет так, как они сделают. Содержит нецензурную брань.
Астрахань. На улицах этого невзрачного города ютятся фантомы: воспоминания, мертвецы, порождения воспалённого разума. Это не просто история, посвящённая маленькому городку. Это история, посвящённая каждому из нас. Автор приглашает вас сойти с ним в ад человеческой души. И возможно, что этот спуск позволит увидеть то, что до этого скрывалось во тьме. Посвящается Дарье М., с любовью.
Максим Осипов – лауреат нескольких литературных премий, его сочинения переведены на девятнадцать языков. «Люксембург и другие русские истории» – наиболее полный из когда-либо публиковавшихся сборников его повестей, рассказов и очерков. Впервые собранные все вместе, произведения Осипова рисуют живую картину тех перемен, которые произошли за последнее десятилетие и с российским обществом, и с самим автором.
Александр Миндадзе – сценарист, кинорежиссер. Обладатель многочисленных премий, среди которых “Серебряный медведь” Берлинского международного кинофестиваля, “Ника”, “Белый слон” Гильдии киноведов и кинокритиков. За литературный вклад в кинематограф награжден премией им. Эннио Флайано “Серебряный Пегас”. В книгу “Милый Ханс, дорогой Пётр” вошли восемь киноповестей Александра Миндадзе разных лет, часть которых публикуется впервые. Автор остается приверженцем русской школы кинодраматургии 1970-х, которая наполнила лирикой обыденную городскую жизнь и дала свой голос каждому человеку.
Иван Габай (род. в 1943 г.) — молодой словацкий прозаик. Герои его произведений — жители южнословацких деревень. Автор рассказывает об их нелегком труде, суровых и радостных буднях, о соперничестве старого и нового в сознании и быте. Рассказы писателя отличаются глубокой поэтичностью и сочным народным юмором.
Жизнь Никитина Сергея нельзя назвать легкой — сначала трагедия, после которой парень остается прикованным к инвалидной коляске, а затем и вовсе юноша узнает, что любимые родители усыновили его, когда он был еще младенцем. Да еще и эта Анька — плод измены и предательства отца. Это же надо было додуматься — привести девчонку в дом! И как теперь Сергей должен относиться к ней, когда он знает, что она ему и вовсе не сестра? Сам же Сергей давно для себя решил, что никогда не полюбит Аню, и после смерти родителей навсегда вычеркивает ее из своей жизни.