Карма - [5]
Бороду?
Что еще?
Моего бапу!
Да, твоего бапу. Но в один прекрасный день, когда вырастешь, ты поймешь, что я был только сном. И твоя мама тоже. Всё вокруг нас – ненастоящее. Всё – только завеса, которая скрывает от нас истину. А истинно лишь бытие Бога. Всё остальное – сплошная иллюзия.
Сказав это, он снова принялся за еду.
Амар! – воскликнула мама. – Ты испугал ребенка!
(На самом деле только озадачил.)
Она должна знать правду, Лила.
Ей всего пять!
Майя означает «заблуждение». Майя – это то, чего сикх должен беречься в земной жизни. Он отодвинулся от стола.
Почему ты должен меня беречься?
(Тут я расплакалась.)
Не тебя, Майя. Тьфу, то есть Джива. Дело в том, что духовного просветления может достичь только тот, кто убережется от чар Майи.
Мата взяла меня на руки. Еще его можно достичь через сострадание, – возразила она бапу.
Тебя зовут Джива, – сказал он, захлопнув за собой дверь с сеткой от насекомых. – Не забывай этого.
Милая Майя, жизнь – это иллюзия. И смерть, оказывается, тоже. Что же тогда настоящее? Что остается, когда нас больше нет? Остаются две вещи: Любовь и Прощение. Не забывай этого.
29—30 октября 1984
Вот мы и дома
Индия кипит и булькает как лава. Воздух кажется паром. Вместо асфальта – расплавленная смола. Шасси самолета касаются посадочной полосы и погружаются в битум.
Бапу надевает тюрбан. Придерживает на колене урну с прахом маты. И шепчет, вздохнув: Вот мы и дома.
Обращается он при этом не ко мне.
Мы прилетели
Не в Чандигарх, Город красоты, где уже месяц скорбят, плача и стеная, сестры маты, не в Золотой штат Пенджаб, а пока что в Нью-Дели – в смрадный и шумный город, где улицы плотно забиты человеческими телами, полны громких и тихих голосов.
Звуков отчаяния.
Запаха мочи.
Еды еды
хочу есть
умоляет однорукая женщина
хочу есть
своей невидимой рукой
денег
тянется ко мне
денег
хватает за руку
еды
меня пробирает озноб
дай мне денег
глаза у нее – как блюдца
неделю не ела
череп – как полная луна
хочу есть
белая кость
хочу есть
как белый камень под кожей
Джива, отвернись, – говорит бапу.
Но я не могу.
еды еды
хнычут ее дети
еды еды
поют свою голодную песню
еды еды
животы вздулись
еды
как воздушные шарики
Отвернись. Все равно им не помочь.
еды
их мать оголяет грудь
еды
сморщенную, пустую
еды
Отвернись.
Рикша рикша
рикша рикша
хотите рикшу
Не надо рикши, – говорит бапу маленькому очень темнокожему мужчине, который притворяется, что не слышит его.
куда ехать
куда ехать
Он жилистый. Кожа вся в бороздках, как выделанная свиная.
очень быстрый рикша,
очень-очень быстрый
Он весь гнется и извивается, чуть ли не наматывается бапу на руку.
хорошая цена
только для тебя
сын Индии что вернулся с чужбины
Отец привез меня в страну говорящих змей.
куда ехать
я отвезу
садись садись
НЕ НАДО РИКШИ, – кричит бапу.
Мужчина припадает к земле и шипит.
хорошая цена
Чай
Кто-то теребит меня за рукав, протягивает глиняную чашку с чаем.
чай чай
Этот кто-то – мальчик, маленький, но со взрослым лицом. Ему может быть и девять лет, и двадцать, и тридцать семь.
чай одна рупия
Он вкладывает мне в руку плошку из необожженной глины.
пей чай чай
Чай бурый, как вода в грязной луже.
одна рупия
И кружит водоворотом.
чай рупия рупия чай
Из плошки до меня доносятся голоса.
чай рупия чай
Плач.
чай рупия рупия чай
Стоны.
чай рупия рупия чай
Как будто где-то живьем ощипывают ворон.
еды рупия рупия еды
а-а-а хочу есть рупия чай
Воздух звенит нуждою и болью.
а-а-а рупия а-а-а рупия
Земля содрогается от горя и печали.
а-а-а рупия а-а-а чай
Я подношу чашку ко рту и делаю первый глоток Индии.
а-а-а а-а-а а-а-а
От меня ни на шаг!
Бапу хватает меня за руку, и плошка летит на землю.
зачем кидаешь чай
Она разлетается вдребезги.
плати мне одну рупию
Черепки мешаются с пылью.
плати плати мне
Бапу тащит меня за собой.
плати плати
Я не успеваю дать денег.
Идем, Джива. И заткни уши.
Но я не могу их заткнуть.
а-а-а а-а-а
Голоса отовсюду.
а-а-а а-а-а
На земле – темная лужа от пролитого чая.
а-а-а а-а-а
Голодный хор.
еды
Он поглощает меня.
еды еды
И вот я вместе со всеми.
а-а-а
В нужде.
хочу есть
В нищете.
еды рупия рупия
Нужда и нищета убивают нас.
Бапу пытается перекричать толпу: Не слушай!
еды рупия рупия чай
Не слушай? Вот и весь ответ?
еды еды рупия рупия
Не слушай про голод? Не слушай про боль?
Костлявые пальцы вцепляются отцу в руку. Женщина тычет ему в лицо тощим младенцем.
неделю неделю
не ела неделю
Он останавливается. Смотрит женщине в глаза. Из глаз у нее льют слезы.
Ребенка своего съешь, – говорит ей бапу.
Кто ты?
Что, по-твоему, я должен сделать? Накормить всех голодных? Купить им всем протезы? Выкупить у них детей?
Нет, не так! – кричу я в ответ. – Нужно просто увидеть их. Увидеть их боль. Обратить внимание на то, что они страдают.
Хватит с меня боли, я устал, – говорит бапу.
Он тянет меня за руку сквозь толпу. Я чувствую, как наступаю людям на ноги.
К тому же, Джива, мы все равно не можем им помочь. Возможно, в следующей жизни им повезет больше.
На самом деле, мне кажется, повезет им только в самой последней жизни.
По закону кармы.
Сын Индии, что вернулся с чужбины
Таким я отца еще не видела. Холодным. Бесстрастным. Жестоким. Гордо шагающим мимо нищих, голодных, увечных, потерявших ногу, руку, душу.
В декабре 2014 года братья Олег и Алексей Навальные были осуждены по «делу "Ив Роше"». Алексей получил 3½ года условно, Олег — 3½ года колонии. Европейский суд по правам человека признал приговор произвольным и необоснованным, но Олег отсидел весь срок, 1278 дней. В этой книге, большая часть которой была написана в колонии, он изложил все, что произошло с ним за это время. И снабдил рассказ подробнейшими схемами и иллюстрациями. Из нее можно узнать, чем «красная» зона отличается от «черной», зачем в тюрьме нужны простыни и полотенца, что такое СУС, БУР и АУЕ, куда прятать сим-карту при обыске и почему Чубакка стал осужденным.
Роман Флоры Олломоуц «Серебряный меридиан» своеобразен по композиции, историческому охвату и, главное, вызовет несомненный интерес своей причастностью к одному из центральных вопросов мирового шекспироведения. Активно обсуждаемая проблема авторства шекспировских произведений представлена довольно неожиданной, но художественно вполне оправданной версией, которая и составляет главный внутренний нерв книги. Джеймс Эджерли, владелец и режиссер одного из многочисленных театров современного Саутуорка, района Национального театра и шекспировского «Глобуса» на южном берегу Темзы, пишет роман о Великом Барде.
Из-за длинных волос мать Валя была похожа на мифическую Медузу Горгону. Сын Юрка, шестнадцати лет, очень похожий внешне на мать, сказки о Медузе знал. Вдвоем они совершают убийство. А потом спокойно ложатся спать.
Книга Валерия Бочкова «Шесть тонн ванильного мороженого» – ингредиент фирменного коктейля писателя: взять проклятые вопросы русской прозы, смешать с захватывающей историей в голливудском духе, добавить неожиданный финал, но не взбалтывать, чтобы бережно сохранить очарование и лиризм прозы. Употреблять в любых количествах в любое время.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Действие романа разворачивается в 1970-е годы. Интрига так или иначе затрагивает судьбы обширной галереи действующих лиц, каждого — со своей загадочной и драматической историей, своими терзаниями, заблуждениями, своими пороками и страстями. Начинаясь как стилизованная история предательства и мести, сюжет преодолевает пороги детективных коллизий и постепенно входит в русло вполне земного, даже натуралистического реализма и, проведя читателя сквозь физические и душевные страдания персонажей, когда уже кажется, что все обречены и выхода нет, вдруг совершает новый поворот.