Карма - [2]
А потом она большим деревянным гребнем расчесывает ему волосы. Втирает в них масло, пока пряди не станут плотными и не залоснятся. Снова и снова мата проводит гребнем по его волосам. Без которых он был бы самим собой.
Аврора
Я расталкиваю отца.
Он вздрагивает и открывает глаза.
Что такое, Джива?
(Это мое настоящее имя.)
Смотри.
Я показываю в иллюминатор.
Перегнувшись через меня, он прижимается лицом к овальному пластику.
Все небо заливают пылающие волны.
Красиво, – говорит он шепотом. – Как будто радуга рассыпается на части.
(Как будто сари разматывается.)
Какая мирная картина. – Его слова ложатся на пластик иллюминатора. – Ей бы понравилось.
Он крепче сжимает обернутую бумагой шкатулку, которая стоит у него на левом колене. Это всё, что осталось от нее.
Мы везем мату домой
В шкатулке, которую держит бапу. В урне из меди.
Он держал ее на коленях всю дорогу из Эльсинора до Виннипега. Полтора часа на автобусе. А потом в такси. Расставания с ней он бы не вынес.
Это моя жена, – объясняет он на контроле в аэропорту. – Пожалуйста, осторожнее с ней. Ее зовут Лила.
Блондин поддергивает синие форменные брюки.
Да хоть Мэри-Энн, мне-то какое дело?
Ее все равно просветили рентгеном. Кто-то из сотрудников встряхнул урну.
Такие сейчас времена, а вы – «осторожнее»…
Взгляд у отца гневный, но он молчит. Ему физически больно, как будто это не урна, а его собственное сердце.
Это моя жена, – пытается он умилостивить стюардессу.
Я понимаю, – отвечает она. – Но ради общей безопасности…
На время взлета он засовывает урну под сиденье.
Прости, – говорит он шепотом моей маме. – Тебе не место у меня в ногах.
Милая Майя, позаботься об отце.
Вы будете очень нужны друг другу.
Вина
Бапу раздавлен горем и угрызениями совести.
Меня он тоже винит.
Где ты была? Почему оставила мать одну?
Какие такие твои дела могут быть важнее нее?
Я не нанималась ее сторожить! – прокричала я и убежала далеко в поля.
Отец говорит, что мата совсем пала духом, пока дожидалась меня.
(Что она в это время играла?
Моего любимого Баха?
Или Шуберта?
Нет, скорее всего Бетховена.)
А где была я?
Почему не прибежала из школы прямо домой, как делала это каждый день?
Потому что мне надо было кое-что сделать.
Я хотела проверить свои подозрения.
Пианино
Отец купил пианино, когда дела пошли совсем плохо.
В наших прериях эти инструменты стоят недорого. Они есть почти в каждом сельском доме. И всегда тут или там кто-нибудь хочет пианино продать. Двести долларов – и оно ваше.
Мата упросила затащить пианино на второй этаж, в комнату с желтыми обоями. Для этого пришлось снять перила и разобрать кусок стены.
Хочу, чтобы оно стояло в комнате с дверью, – настаивала она.
На какое-то время это помогло. Теперь, когда я возвращалась из школы, мата не плакала тайком на кухне, а играла на пианино. Окна на втором этаже распахнуты настежь.
Ветерок разносит звуки вальса.
Когда не играла, она напевала что-нибудь себе под нос. Мы с отцом переглядывались и улыбались. Похоже, все будет хорошо. Она забудет про одиночество. Перестанет рваться домой.
Но прошло несколько лет, и музыка стала звучать громче – злая, красивая, полная слез и тоски. Меня она одновременно завораживала и пугала. Мама играла с такой страстью, что даже не верилось, что за инструментом она – маленькая тихая женщина, которая сидела за обедом, чинно сложив руки на столе, как в старину было положено складывать школьницам. И не съедала ни крошки. Только смотрела перед собой широко раскрытыми, заплаканными глазами. Даже плакала она как-то сдержанно. И только играя, давала волю чувствам.
Пол в комнате над кухней дрожал от ее аккордов. Бывали дни, когда она забывалась и звала меня Дживой.
В день, когда бапу расплакался в ответ на ее слова, я поняла: перемен к лучшему ждать уже не стоит.
У меня больше не будет детей, Амар, – сказала она по-английски. – Я их не выкормлю.
Мата прижала руку к груди, чтобы показать, какая она у нее плоская.
С тех пор она больше не говорила на пенджаби. Языком ее последних дней стал хинди.
Бетховен
Фортепьянная соната № 23 фа минор.
Двадцать три минуты между первым и последним прикосновением пальцев к клавишам. Двадцать три минуты до дома от места, где останавливается автобус. По гравиевой дорожке – в музыку, которую играет мата.
Я слышу ее, еще не видя открытое, подпертое снизу книжкой окно. Мелодия вырывается в пространство между подоконником и рамой. Вьется по дубовой роще и улетает в поля. Развевается по ветру, как длинный сорвавшийся с шеи шарф.
После трех часов дня мата играет только Бетховена.
Соната, – объясняет она, – моя любимая музыкальная форма. В сонатах четыре части. Как четыре стихии или четыре стороны света.
Я выхожу из автобуса в конце нашей подъездной дорожки, но не бегу домой по ней, а срезаю напрямик.
А в «Аппассионате», Майя, частей не четыре, а три. Первая, Allegro assai, – быстрая, энергичная и веселая. Andante con moto медленнее и похожа на гимн, в нее нужно вслушиваться. Последнюю, Allegro ma non troppo presto, надо играть страстно, как будто у тебя совсем не осталось времени.
Если срезать через луг, я успеваю к третьей части.
Всего три части. Как три возраста жизни.
Перед вами первая книга прозы одного из самых знаменитых петербургских поэтов нового поколения. Алла Горбунова прославилась сборниками стихов «Первая любовь, мать Ада», «Колодезное вино», «Альпийская форточка» и другими. Свои прозаические миниатюры она до сих пор не публиковала. Проза Горбуновой — проза поэта, визионерская, жутковатая и хитрая. Тому, кто рискнёт нырнуть в толщу этой прозы поглубже, наградой будут самые необыкновенные ущи — при условии, что ему удастся вернуться.
После внезапной смерти матери Бланка погружается в омут скорби и одиночества. По совету друзей она решает сменить обстановку и уехать из Барселоны в Кадакес, идиллический городок на побережье, где находится дом, в котором когда-то жила ее мать. Вместе с Бланкой едут двое ее сыновей, двое бывших мужей и несколько друзей. Кроме того, она собирается встретиться там со своим бывшим любовником… Так начинается ее путешествие в поисках утешения, утраченных надежд, душевных сил, независимости и любви.
Когда чудом выживший во время неудачной спецоперации Джейсон Морган многие месяцы балансировал между жизнью и смертью на больничной койке, где-то уже появился его будущий друг — маленький черный лабрадор Нэпал. Его выбрали, чтобы воспитать помощника и компаньона для людей с особыми потребностями и вырастить пса, навыки которого трудно оценить деньгами. Встреча с ним изменила жизнь прикованного к инвалидной коляске Джейсона, одинокого отца троих сыновей. Из измученного болью инвалида мужчина стал опорой и гордостью для своих детей, тренером футбольной команды, участником Игр воинов и марафона, гостем телепередач и Белого Дома — и везде вместе с верным Нэпалом он рассказывает о том, каким чудом может быть дружба человека и собаки.
Вена — Львов — Карпаты — загробный мир… Таков маршрут путешествия Карла-Йозефа Цумбруннена, австрийского фотохудожника, вслед за которым движется сюжет романа живого классика украинской литературы. Причудливые картинки калейдоскопа архетипов гуцульского фольклора, богемно-артистических историй, мафиозных разборок объединены трагическим образом поэта Богдана-Игоря Антоныча и его провидческими стихотворениями. Однако главной героиней многослойного, словно горный рельеф, романа выступает сама Украина на переломе XX–XXI столетий.
«Эта книга для тех, кто мечтает жить ярко и успешно. Она захватывает и просто поражает большими и яркими знаниями, классикой позитивного мышления, оптимизма. Создает высокий настрой, заставляет мыслить, открывать собственную философию успешной жизни. Она формирует жизненный тонус победителя. А множество притч, сказаний и легенд делает повествование очень увлекательным» Е. А. Подгорный, олимпийский чемпион.
Современный напряженный психологический роман. Судьба открыла перед главным героем неожиданные страницы… Обычный звонок, который перевернул всю его мягкую жизнь. Как поступить? Быть на стороне Власти? Богатства? И – тогда жив. Или… не откупаться от совести под давлением обстоятельств? Это значит, потерять свободу и… больше. Как отличить палача от жертвы? Психическая атма человека с вкраплениями мощного метафизического текста. Книга о пределе личной свободы и о пределе воли человека.