Карма - [37]

В этот миг мы оба видим Майю.

Она бежит к нам. Акбар кричит ей не приближаться, но Майя его не слушает. Я поднимаю руку, чтобы ее остановить, и ухожу еще глубже.

Не двигайся, Сандип! – кричит Акбар. Он не зол на меня, а напуган.

Я открываю рот, кричу что есть сил, как будто не знаю других слов, кроме ее имени: Майя! Майя! Нет!

Но она бежит прямо ко мне.

Кошмарный сон

Я падаю. Проваливаюсь в тесную дыру. Тону во тьме, в густом и пыльном воздухе. Я пытаюсь за что-нибудь ухватиться, чтобы остановить тошнотворное погружение. Шарю руками по сторонам, тянусь к небу и наконец нащупываю. Что-то гладкое. Что-то, что мягче, чем песок.

Мне кинули веревку.

Я изо всех сил хватаюсь за нее. Наматываю на запястье. Только не отпускай, – доносится до меня голос из круглого просвета наверху.

(Ни в коем случае не отпускай.)

Спасенный утопленник

Я прихожу в себя. Меня тошнит.

Надо было послушаться Акбара, – тихо говорит Бариндра.

Послушаться и отдать ему Майю?

Послушаться и не идти, куда он не велит.

Где она?

Ушла.

Я сажусь так резко, что голову пронзает дикая боль. Глаза как будто утыканы иголками. Свет выстреливает белыми, оранжевыми, зелеными вспышками.

Ушла? Как это ушла? Куда? С Акбаром?

Нет, не с Акбаром. Она улизнула, когда тебя вытащили из зыбучего песка. Ты был без сознания, мы занимались тобой и не заметили, куда она делась.

Он пошел ее искать?

Да.

Я пытаюсь встать на ноги. От боли кружится голова. Бариндра кладет мне руку на плечо и усаживает обратно на песок.

Нет, Сандип.

Но солнце садится! Скоро стемнеет!

Подожди. Может быть, Акбар нашел ее, и они уже возвращаются.

А может быть, Акбар повел Майю в свою деревню, и я ее больше никогда не увижу!

Сандип, Майя выбрала себе судьбу. Вмешиваться бессмысленно.

Ничего она не выбирала! У нее и выбора-то не было, кроме как убежать!

Она могла рассказать про себя!

К этому она была не готова. Понимаешь, пита? Страх не только лишил ее голоса – он отнял у нее волю. И пока она к Майе не вернулась, помочь ей невозможно! А ты поторопился, и теперь из-за тебя она обречена до самой смерти жить с Акбаром!

Сандип, прости меня. Ничего такого я не хотел. Главное для меня было оградить от опасности семью.

Это значит, что все твои уроки человеколюбия ничего не стоят. Ты должен был беречь и защищать ее душу. А ты взял и отделался от нее!

Ты еще молод, Сандип. Когда-нибудь ты поймешь, какой трудный выбор приходится иногда делать взрослым.

Трудный выбор? А может быть, просто у кого-то с возрастом дряхлеет душа?

Один

Он возвращается уже в ночи. Не как героический завоеватель. За его верблюдом не идет привязанная веревкой прекрасная рабыня. Видя, что Акбар вернулся без Майи, Бариндра заливается слезами.

Это все ты, Сандип, – говорит Акбар с презрительной усмешкой. – Теперь Майя погибнет в пустыне. Ты этого хотел?

Это от тебя она убежала, Акбар! От твоей эгоистичной страсти и средневекового отношения к женщине!

Она видела от меня только хорошее. Со мной у нее по крайней мере был бы дом. А что мог предложить ты? Да ничего, кроме своих газельих глаз. Одной любовью, Сандип, ты бы ее не прокормил.

Она была тебе нужна только потому, что тебе нравится меня мучить!

Знаешь, отчасти ты прав. Но и увлекся я ею совсем по-настоящему. Она на самом деле умеет околдовать. Так что, отыскав ее, я убью сразу двух зайцев: заполучу красавицу жену и украду у тебя будущее. Как ты украл его у меня.

Я ничего у тебя не крал, Акбар!

Разве? А по-моему, ты отобрал мою жизнь, Сандип! Потому что ты избалованный эгоист и думаешь только о себе! Но скоро и ты узнаешь, каково это – потерять любимого человека! И чувство вины останется с тобой на всю жизнь, как осталась твоя погибшая семья!

Ты когда-нибудь замолчишь, Акбар? Оставь в покое историю моей жизни! Она моя и больше ничья!

И тут ты ошибаешься, Сандип. Видишь ли, твоя история – она и моя тоже.

На что ты намекаешь, Акбар? – спрашивает Бариндра.

На правду, достойный старец. Правду о Сандипе. О том, откуда он взялся. Кто он такой. И что он натворил.

Не понимаю, Акбар. Семья Сандипа погибла в песчаной буре. Как это произошло, рассказать некому, потому что никто не выжил. Я это знаю точно, потому что я там был.

Я тоже.

Темнота

Ты врешь.

Нет, глупый мальчишка, не вру.

Расскажи, что тебе известно, Акбар, – говорит Бариндра. – Пока Сандип опять на тебя не набросился.

В день, когда разразилась песчаная буря, мне велели присматривать за Сандипом. Ребенком он был непослушным, и управиться с ним я не мог. Уже тогда поговаривали, что он незаконнорожденный.

Спокойней, Сандип! А тебя, Акбар, в тот день там быть не могло. Когда пришли мы с Фаруком и Парвати, все, кто находились на стоянке, были мертвы. Все, кроме Сандипа.

Ошибаетесь. Я был жив. Просто вы плохо искали. Подумали, видно, что детей больше нет.

Нет, мы нашли еще ребенка. Девочку. Но она тоже погибла. А ты где был, Акбар?

У меня звенит в ушах. Пульс отдается в голове так гулко, будто мозг болтается от стенки к стенки в медном котле. Откуда-то из закоулков моего навязчивого сна материализуется вопрос. Еще ребенок? Девочка?

Я устал гоняться за маленьким гаденышем и пошел отдохнуть в палатку. Там я и остался, когда налетела буря. Потому что меня так учили. Во время бури я, судя по всему, уснул. А когда проснулся, то не мог пошевелиться. Палатка рухнула на меня под тяжестью песка. Я слышал, как по стоянке ходят люди, как они кричат, чтобы оставшиеся в живых им отозвались. Но я не мог издать ни звука. Через несколько дней родственник Фарука пришел раскапывать остатки стоянки и наткнулся на меня. Я был едва жив.