Карлики - [11]

Я уверен, что при слове «гномы» в его глазах зажегся огонек неподдельного интереса, даже, я бы сказал, беспокойства. У человека с бесцветными глазами подобный огонек всегда легко заметить.

— Не понимаю, о чем вы говорите, — быстро ответил он.

— Хорошо, скажу яснее. По нашим сведениям существует некий проект под названием «Гномы». Также, есть все основания полагать, что вам этот проект известен. Вот о гномах я и пришел поговорить.

— Вы что-то путаете, — отрезал Перк, — никакими гномами мы не занимаемся. Да и кто вам о них сказал?

— Это неважно, — нарочито грубо ответил я, — но источник надежный. Мне кажется, что вам лучше довериться мне, нежели дожидаться того, кто придет после меня… — сымпровизировал я.

— Как я могу вам доверять, если ничего о вас не знаю, — возразил Перк, но тут же спохватился, — впрочем, мне и нечего вам доверить, поскольку я даже не понимаю о чем вообще идет речь.

— Ладно, у вас пока еще есть время подумать, но, — я поднял указательный палец, — поспешите. И еще одно: я скажу вам, как со мной связаться, но убедительная просьба: не звоните ни из института ни со своего личного комлога. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду?

По его лицу было ясно, что, по крайней мере, последнюю мою фразу он понял правильно. Я развернулся к выходу.

— Погодите, объясните же наконец… — бормотал он, провожая меня до дверей.

— Жду вашего звонка, — выдал я напоследок и оставил его одного и в растрепанных чувствах.

В тот момент мне казалось, что предупреждение не пользоваться институтским и личным каналом связи придаст моим словам убедительности. Отдел Информационной Безопасности мог прослушивать и Перка и всех остальных, но только теоретически, практической надобности я в этом не видел. Если только ОИБ не набрел на гномов, или на кого похуже, самостоятельно.

Для того чтобы попасть из зоны "А" в зону "С" я воспользовался одним из прозрачных переходов, но особого впечатления он на меня не произвел.

Снимок Шлаффера присутствовал в моем досье. В жизни Шлаффер оказался таким же огненно-рыжим и толстощеким, как и на снимке, но ростом он был еще ниже Шефа. Он приветливо пожал мне руку, предложил сесть (Перк этого не сделал).

— Вы долго до меня добирались, — усмехнулся он.

— Извините, заплутал немного, — оправдывался я, — такой огромный этот ваш институт.

— Понимаю, понимаю, — загадочно улыбнулся он, — хотели побродить, посмотреть без помех… Я знаю, что вы мне ответите — мол, такая у вас профессия.

Если б он только знал, насколько он был прав.

— Ну что вы, все совсем не так, как выдумаете, — ответил я не менее загадочно, — но в одном вы правы — моя профессия имеет некоторые особенности, многие из которых людям не нравятся…

— Не стоит оправдываться, — великодушно разрешил Шлаффер, — так что вас ко мне привело?

Я наморщил лоб, затем, начал издалека:

— Совсем недавно я был в командировке на Земле, и одна вещь меня неприятно поразила. Там, на Земле, люди с большим недоверием относятся к нам, жителям других планет. Я видел публикации, где иногда полунамеками, а иногда и прямо говориться, что, мол, мы, инопланетники, используем запрещенные на Земле технологии. Ну взять хотя бы тот прошлогодний скандал с биороботами… Помните, в чем там было дело?

Шлаффер почесал затылок.

— Кажется, смутно припоминаю. Производители биороботов обвинялись в использовании человеческих тканей.

Далеко забегая вперед, скажу, что прошлогодний скандал с контрабандой запчастей к биороботам не имеет никакого отношения к моему нынешнему расследованию.

— Вот именно! — подтвердил я, — в прессе упоминалось, что при производстве биороботов использовались ткани, взятые у живых людей!

— Если это правда, то это ужасно, — согласился Шлаффер, — но наш институт тут абсолютно не при чем!

— А я и не говорю, что Институт Антопоморфологии замешан в деле с биороботами. Но землян теперь трудно в чем либо убедить. Они вдолбили себе в голову, что на Фаоне ведется разработка каких-то неведомых никому биологических…, — я запнулся — биологических объектов, скажем так. Каково, а!

Шлаффер погрустнел.

— И вы считаете, что опасения землян имею под собой почву?

— Прежде всего, мне хотелось бы уверить их в обратном, — патриотично заявил я. Он удивился:

— Почему вы решили, что я могу вам чем-то помочь?

Я подошел к окну и печально посмотрел на небо — туда, где по моему мнению, могли находиться озабоченные земляне. Затем перевел взгляд вниз. Из соседнего корпуса вышел Альм Перк и быстрым шагом направился в сторону «трубы». Мне это не понравилось. К чему солидному человеку, посреди рабочего дня, сломя голову бросаться неизвестно куда? То есть, разумеется, Перк знал куда шел, но этого не знал я. И именно это мне и не понравилось. Я прижал пальцем мочку уха — будто бы получил какое-то важное сообщение через микроком и поспешно сказал:

— Прошу вас, подумайте над моими словами. Сейчас я должен срочно идти, прошу прощения… Увидимся. И лучше — в другом месте — эти стены не вызывают у меня доверия.

Шлаффер проводил меня ошалелым взглядом.

Симоняна и Джонса пришлось оставить на потом — Перк интересовал меня гораздо больше. Мелькнула мысль: Перк спешит на встречу с тем, с кем, до свидания со мной, он хотел переговорить через один из своих каналов связи.