Карлица - [2]

Пройдя через ворота и получив два номера, Абдулла и Мадина оказались в тесном зловонном зале. Взрослые и дети сидели в проходах между стульями, прислонившись к стенам. Выкрашенные в ярко-зелёный цвет стены по своей структуре и цвету были похожи на стены захолустного медпункта на Кавказе.

К удушливому запаху пота и немытой одежды они как-то притерпелись. Но духота в помещении с закрытыми наглухо окнами становилась с каждым часом всё более гнетущей. Унылые мысли путались в голове Абдуллы, потная рубашка прилипла к телу. Мадина молчала и только время от времени брала его руку, чтобы ненадолго подержать её в своих ладонях. Дочка поплакала и уснула на коленях у Мадины.

Ещё вчера, касаясь локтем прохладного оконного стекла автобуса, он с приятным напряжением в плотно сжатых губах наблюдал равнинную местность Бельгии. По зелёным лугам, прилежно расчёсываемым вольным ветерком, плыли тени дымчатых облаков. Стройные ряды разноцветных домов и цепочки подстриженных деревьев сопровождали на почтенном расстоянии дорожную полосу. Абдулла удовлетворённо кивал головой с размеренностью маятника каждый раз, когда Мадина восторженно показывала рукой то на гранёные шпили и ребристые своды средневековых костёлов, то на выглянувшие из-за крон деревьев фасады древних замков и современных вилл. С робким благоговением Абдулла взирал на ухоженные фермы и беспечно пасущиеся за низким ограждением стада совершенно белых коров. Коровы томно возлежали, пригревшись на солнышке, или паслись, выставляя напоказ огромное вымя. Горный инженер Абдулла прокручивал в мыслях живые картинки, похожие на рисунки красочного букваря первоклассника. Вот на этой странице счастливый новосёл Бельгийского королевства Абдулла работает помощником фермера, на следующей странице он перевоплощается в сгорбившегося на велосипеде почтальона в фуражке, а ещё через несколько быстро промелькнувших страниц — он становится механиком с чёрными руками и чёрной полосой на лбу, ремонтирующим велосипед кудрявого светловолосого школьника. Всё это было вчера, сегодня же отголоски этих приятных успокаивающих мыслей стали едва слышными за монотонным шумом убогой действительности.

Сутулый молодой человек в очках, с волосами хвостиком и острыми локтями, торчащими из вылинявшей тенниски, появлялся время от времени в зале ожидания. Спотыкаясь на каждом втором слоге, он выкрикивал в зал неудобоваримые фамилии. Вялые просители убежища выходили и снова возвращались в зал. Абдулла посмотрел на спящую дочку, почувствовал напряжение в висках, проглотил поднимающий к горлу комок, встал и направился в туалет, расположенный в другом конце зала. Мадина положила свой плащ на освободившийся стул Абдуллы. Абдулла перешагивал через тела спящих, жующих и смотрящих в пространство детей и взрослых, стараясь не задерживаться взглядом на лицах.

На выходе из туалета Абдулла услышал свою фамилию. Их провели в кабинет и показали на полдюжины стоящих перед столом стульев. Они заняли два стула, стоявшие ближе других к столу. Мадина вновь посадила дочку, немного повеселевшую от смены обстановки, к себе на колени.

По другую сторону широкого стола они увидели в профиль круглую краснощёкую чернобровую голову, посаженную на толстую шею и узкие плечи. Голова женщины-следователя слегка повернулась по направлению к ним, большие выпуклые глаза отстранённо отсняли и загрузили в краткосрочную память очередных просителей убежища. Пухлые ручки начали быстро, не останавливаясь, печатать, маленькое туловище со складками на животике заёрзало на стуле. Женщина-карлица задавала односложные вопросы, не дослушав ответа на предыдущие, не поднимая головы от экрана компьютера и обращаясь исключительно к переводчику — грузину с седыми усами. Через полчаса они вышли из бюро, а в четыре часа дня их вместе с одной из многочисленных групп из десяти человек провели в длинный коридор, взяли отпечатки пальцев, поставили вдоль стены и вручили под роспись каждому из взрослых листок с тусклым фото. В данном документе отрицалась обоснованность их просьбы о предоставлении политического убежища.

II

Режин Лёбек — так звали служащую министерства, ведущую допрос Абдуллы и Мадины, — была единственной дочерью в семье разорившихся фермеров. Её родители ежегодно в течение пятнадцати лет приписывали пару нолей к цифре поголовья коров на бланке запроса европейских субсидий. Мошенничество было раскрыто налоговой инспекцией, и ферму пришлось продать с молотка. Тем не менее, им удалось скрыть от фиска кругленькую сумму на заграничных банковских счетах и дожить безбедно до глубокой старости. Мать Режин решила родить первого и единственного ребёнка, когда ей исполнилось тридцать пять лет. (В большинстве семей зажиточных фермеров Бельгии рождается один ребёнок, что обеспечивает неделимый на части капитал при переходе по наследству.) У Режин вскоре после рождения врачи обнаружили аллергию на все без исключения молочные продукты, включая материнское молоко. Этим, наверное, объяснялось её отставание в росте, абсолютно круглая форма головы и некоторые другие отклонения в развитии.