Карл XII, или Пять пуль для короля - [34]

Другое дело, почему царь Петр прибег к такому грубому и в общем-то бессмысленному обману. Ведь особых стратегических преимуществ он от этого не получил: под Нарвой он появился глубокой осенью, а шведы все равно не могли поспеть туда раньше, чем это сделал Карл. И предлог для объявления войны был совершенно надуманным — неподобающий прием, оказанный ему три года назад в Риге шведским генерал-губернатором[46]. Об этой своей обиде царь сообщил даже Генеральным штатам в Амстердам, вероятно, заранее готовя общественное мнение Европы к войне России со Швецией. Голландцы туг же проинформировали шведского посла Лиллиерута и изъявили согласие способствовать устранению этого недоразумения между Россией и Швецией. Карл XII дал указание Т. Пулюсу урегулировать этот вопрос, и Пулюс выслал Лиллиеруту подробное письмо с рекомендациями вступить в контакт с русским послом и при посредничестве голландцев устранить это недоразумение раз и навсегда. Но царю, вероятно, не это было нужно: когда письмо Пулюса находилось на пути в Голландию (начало сентября), Москва уже объявила войну Швеции.

На недостаточно взвешенную мотивировку объявления войны сразу обратил внимание Й. Р. Паткуль и сообщил царю свои соображения на этот счет. По его рекомендации в европейских столицах получил хождение новый документ, в основу которого были положены некоторые мысли лифляндца. В нем делалась попытка с точки зрения международного права обосновать право России на возвращение своих исконных земель в Лифляндии, Карелии и Ингерманландии и определить Швецию как захватническое государство, использующее незаконные методы расширения своей территории (на ученой латыни — vivitur ex rapto).

Глава пятая НАРВА. ПЕРВАЯ ПУЛЯ

От шведской стали биты

Вы будете всегда.

С дороги, московиты!

Вперед, король-солдат!

Э. Тетер. Карл XII.

На столетие со дня его смерти, 1818 год

Vivitur ex rapto достиг Карлсхамн одновременно с известием об объявлении войны. Международное право только лишь формировалось, и кто же тогда мог воспринимать это vivitur ex rapto не иначе как насмешку над здравым смыслом? И какое было дело шведам до того, что русские были отгорожены от Европы плотным забором? России шведы отводили роль сырьевого придатка, который в первую очередь через лифляндские порты Ревель (Таллин) и Ригу должен был подпитывать Швецию. Некоторые излишки русские купцы могли продавать на других европейских рынках. А чтобы поток русских товаров на Балтике не иссякал, король решил перекрыть другую русскую торговую отдушину —в Архангельске — и отправил туда свои военные корабли. Устанавливать заборы и держать в узде слабых, естественно, входило в право сильных, и каждое посягательство на него должно было наказываться силой. Понятие «исторической справедливости» для многих и сейчас не очень понятно, потому что с помощью этого понятия можно довести мир до полного абсурда. С высоты нашего сегодняшнего положения кажется, что лучше всего царю Петру было просто заявить о своем желании «воевать шведов», чтобы добыть старые русские земли и получить доступ к европейской культуре и цивилизации.

Но нам сейчас легко рассуждать подобным образом, а триста лет назад все выглядело по-другому, и шведский король вполне имел право реагировать на события так, как он среагировал. В припадке гнева Карл XII приказал немедленно арестовать князя Андрея Хилкова, а заодно и всех русских, которые оказались в это время в Швеции. (Шведский резидент в Москве Томас Книпперкруна уже подвергся той же участи.)

Приготовления к переброске в Лифляндию экспедиционного корпуса приказано было завершить как можно быстрее. Но еще в сентябре Карл XII разрабатывал план нападения на Саксонию с территории Померании, для чего шведам необходимо было получить разрешение на проход через Бранденбург. Узнав о том, что Бранденбург намерен защищать свой суверенитет с оружием в руках, король, однако, этот план оставил и сосредоточился на подготовке экспедиционного корпуса в Лифляндию.

11 октября 1700 года шведский флот вышел из Карлсхамна в море, держа курс на портовый город Пернау (Пярну), расположенный в северной части Рижского залива примерно на одинаковом расстоянии от Нарвы и от Риги. Это давало возможность выбрать направление удара на месте. На первом судне «Вестманланд» плыл Карл, плохо переносивший морскую качку и потому ненавидевший море.

16 октября король одним из первых сошел на берег. В Дерпте (ныне Тарту), университетском городе, профессора, поэты, купцы и власти устроили ему теплый прием, подчеркивая настоятельную необходимость его личного прибытия в Лифляндию в такой трудный для провинции час. Карл с достоинством и без всякой аффектации встретил своих заморских подданных и сразу занялся делом. Пока он плыл, Август с частью своего войска отступил от Риги и ушел на зимние квартиры в Курляндию, чтобы возобновить свои развлечения. Это означало, что взятие Риги им не предполагалось и непосредственной необходимости в том, чтобы спешить на выручку рижскому гарнизону, пока не было.

Вызвав к себе О. Веллингка и дав ему нагоняй за нерешительность и инертность, Карл 19 октября велел ему маршировать со своими частями на юг, но, убедившись в том, что переброска войск из Швеции по погодным условиям (на морге начались шторма) частично срывалась, 24 октября отдал ему новый приказ о выдвижении к Везенбергу (ныне Ракваре), находившемуся на полпути от Ревеля к Нарве. После некоторых раздумий о направлении удара Карл XII остановился на противнике, который объявил ему войну самым последним. Саксонцы подождут, с ними он будет разбираться особо. А вот московитов надо было отлупить как следует и немедля. К тому же небольшой гарнизон Нарвы с полковником Хеннингом Рудольфом Хорном (Горном) мог и не выдержать массированного штурма русской многочисленной армии, которая наняла для осады крепости саксонского фортификатора генерала Халларта (Алларта). Под Нарвой собственной персоной находился царь Петр, и, сдается, его намерения после взятия Нарвы устремлялись в направлении Везенберга и Ревеля.