Карл XII, или Пять пуль для короля - [183]

Непрактично с политической и государственной точки зрения, зато как симпатично с человеческой! Да, Макиавелли никогда бы не мог сделать из Карла XII своего ученика, замечает Ф. Г. Бенгтссон. Низость, по его понятиям, был» также неприемлема в дипломатии, как и в частной жизни, и для правителей он исключений в этом отношении тоже не делал. Впрочем, жизнь заставила короля Швеции пойти и в этом важном вопросе на компромисс: когда торжествующие враги загнали его в угол, когда дипломатия стала главным его оружием и он предоставил неограниченную возможность заниматься ею способному и не очень щепетильному баронет Г. X. Гёртцу, вот тогда ему пришлось закрывать глаза на многие «детали», которые конечно же находились в противоречии с его принципами. Да, все-таки и здесь жизнь оказалась сильнее несгибаемого короля-рыцаря.

В отношении упрямства Карла: барон Гёртц на Аландской мирной конференции рассказывал своему русскому партнеру А. И. Остерману, что он «...никакого упрямства в нем не нашел». Верить Гёртцу в той ситуации было бы конечно же рискованно, но ведь преодолел же король свое неприятие голштинского министра и, несмотря ни на что, приблизил его к своей особе. Жизнь заставила, и это косвенно тоже кое о чем говорит.

Прусский Фридрих стал теперь главным врагом Карла XII: король не мог простить ему вероломства в отношении Штеттина и других шведских территорий в Померании. Согласно воспоминаниям А. Лёвена, к этому времени коренным образом изменилось отношение шведского короля к Петру I. Он испытывал теперь к нему искреннее уважение и, за исключением начального периода войны, считал все поступки царя честными — чего по-прежнему нельзя было сказать ни об Августе II, ни о Фредрике IV.

... Какой же виделась Карлу XII ситуация с высоты крепостных стен Штральзунда? С 1701 года, когда он сделал последний шаг на территории королевства и вторгся со своим победоносным войском в Курляндию, и до момента его возвращения в шведскую Померанию изменилось многое. Северный альянс, который перед русским походом лежал в руинах, воскрес вновь. Судьба территориальных владений Швеции в Германии была предопределена. Под ударами датчан пали Верден и Бремен (7 августа 1712 года). Вслед за Прибалтикой Россия овладела Финляндией, недавно русский флот под Гангутом одержал победу над шведским, и Петр I занял Аландские острова. Россия стала непосредственно угрожать шведской метрополии. Русские войска окружили и блокировали Штеттин с его четырехтысячным гарнизоном во главе с генералом Ю. А. Мейер-фельтом, датско-саксонские войска создали кольцо вокруг Висмара, где заперся генерал-майор Шультц фон Ашераден с 3,5-тысячным гарнизоном, а датско-прусская армия подбиралась к Штральзунду.

Датский флот контролировал Балтийское море, датские войска стояли в Голштинии, а датская дипломатия именно в этот момент вступила в торги с Лондоном с целью присоединения области Бремен-Верден к своему королевству. Почему с Англией, которая в Северной войне не участвовала? Поясним кратко.

В 1714 году скончалась английская королева Анна, и многие в Англии надеялись на то, что трон займет ее сводный брат Яков. Но Яков был католиком, который отказываться от своей веры не собирался. Это не позволило ему стать королем Великобритании, и он отправился в эмиграцию. Его сторонники — так называемые якобиты — не теряли надежды посадить своего предводителя на трон и стали составным элементом интриг и планов со стороны участников Северной войны. А королем Великобритании был избран 54-летний немец, курфюрст Ганновера Георг Людвиг, получивший имя Георга I. Ганновер вошел в личный союз с Великобританией, состоявшей тогда из Англии и Шотландии, и пользовался покровительством английского короля, благо король одновременно оставался и его курфюрстом. Георг I, получивший прозвища Слом и Майский Столб, был тучным, молчаливым и грубым снобом, любившим поесть, попить и приударить за женщинами. Известный английский доктор С. Джонсон высказался о нем следующим образом: «Он ничего не знал и не хотел ничего знать, он ничего не делал и не хотел ничего делать». Но зато он любил свой Ганновер и с нетерпением школьника, считающего дни до летних каникул, ждал ежегодного отпуска, который он проводил в своем курфюршестве. Будучи королем Великобритании, он и заботился только о Ганновере.

В Польше с помощью грозного теперь русского царя на поверхность снова «всплыл» Август И. Головную боль причиняла Пруссия, которая медленно, осторожно, но верно перемещалась в лагерь противников Швеции. Выдающийся король Фридрих Вильгельм I, осторожный политик, хитрый дипломат, спал и видел Пруссию, одетую сплошь в солдатские мундиры. С помощью одной лишь дипломатической акции, в которой участвовали русские, саксонцы, администратор Голштинии и шведский посол Моритц Веллингк, Берлин получил под свой контроль Штеттин. Предлог для этого Фрвдрих Прусский выдумал благовидный: он, видите ли, решил выкупить Штеттин у русских и саксонцев, которые заняли город раньше, чтобы сделать приятное для Швеции. Пруссия решила-де оградить шведские владения от посягательств Августа и Петра, а в будущем она непременно вернет город шведам. (За Штеттин Фридрих Вильгельм должен был помочь царю в оформлении права собственности на приобретения России в Прибалтике.)