Карл Великий - [41]

Неожиданно король замялся. Казалось, то, что он готовился сейчас сказать, было ему настолько неприятно, что Карл принуждает себя. Впрочем, так оно и было. Король совсем уж было решился, но, опять смутившись, начал издалека.

– Я знаю, Хруотланд, что ты какое-то время воспитывался в монастыре и твоим учителем был сам благочестивейший Бонифаций. Стало быть, ты сведущ в латыни, – не спрашивая, утвердительно проговорил Карл.

– Да, государь, и не только в латыни, но и в греческом.

– Это мне и нужно. Впрочем, по порядку. Последнее время, я знаю, к моей матушке, коей мы доверили многие дела государственные, зачастили гонцы, и я так подозреваю, что из Рима. Правда, Бертрада этого и не скрывает, но… В общем, я не уверен в том, что моя матушка читает мне все письма, приходящие на мое имя, а те, которые читает, трактует по-своему, пропуская целые куски или даже переиначивая их на свой лад… Не спрашивай меня, – перебил Карл, увидевший, что Хруотланд уже открыл рот, намереваясь задать вопрос, – откуда я это знаю. Не отвечу. Просто чувствую, что что-то происходит не то.

– Но почему же ты сам, Карл, не прочтешь эти послания? – Хруотланд все-таки задал вопрос.

– Я, я… – Карл смутился и, полуотвернувшись от Хруотланда, закончил: – Я не умею читать. Знаешь, как-то не удосужился. – И, выговорив основное, что, по его представлению, наносило ущерб королевскому величию, Карл уже спокойнее продолжил, вновь повернувшись к Хруотланду и улыбаясь, хотя и скрывал за улыбкой чувство досады от столь вынужденного признания. Впрочем, улыбка была какая-то вымученная и скорее извинительная, чем уверенная. Он словно бы просил Хруотланда простить ему этот его недостаток, а еще лучше – сразу же забыть о нем.

– Я всегда предпочитал урокам ученейшего Фулрода упражнения с оружием или охоту. А в летнее время не вылезал из реки. Люблю поплавать. В общем… – Карл запнулся, а потом уже резко добавил: – Ну не умею я читать, не умею. Но это не значит, что я не король!

– Конечно, государь, конечно, ты король, – сказал Хруотланд. – Кроме того, я уверен, что, если ты захочешь, ты очень быстро постигнешь эту науку.

– Ты так думаешь, Хруотланд?

– Уверен, государь. Но я хочу тебя спросить. Насколько я понял, ты хочешь, чтобы я перечел тебе письма, причем все полученные за последнее время и хранящиеся у королевы-матери. Но почему ты ждал именно меня? Ведь и Вильм, и твой друг детства храбрый и честный Ольвед знают латынь. Неужели они отказались тебе помочь?

– А я и не просил их. Видишь ли, Хруотланд, хотя Ольвед знает о том, что я не в ладах с латынью, мне легче было признаться в этом тебе, моему новому товарищу, нежели просить помочь Ольведа или тех же Вильма или Ганелона. Впрочем, Ганелона и не стоило просить. Он слишком хитрая лиса и действует только так, как ему выгодно. Но и Вильм и Ольвед тоже представляют старую знать франков. И хотя их отцы верой и правдой служили Пипину, а теперь дети служат мне, я не уверен, что тайны, хранящиеся в письмах, не сыграют какой-либо роковой роли и не заставят их сделать неверные шаги. Вот поэтому-то я и ждал тебя, мой верный Хруотланд. Тебя! Твои дед и отец из новой служилой знати, и я уверен, что ты всегда и во всем будешь на моей стороне.

– Это так, Карл. Клянусь в этом Господом нашим Иисусом Христом.

– Не сомневаюсь, Хруотланд, не сомневаюсь.

– Я готов, государь, повиноваться тебе, но как мы это сделаем и когда?

– Сейчас, немедленно. Ты очень вовремя вернулся. Письма хранятся в личной шкатулке матери в ее покоях. Но сейчас она в Дюрене у своего хитромудрого советника Эгельхарта. Последние дни старый лис чувствовал себя очень плохо. Вероятно, умирает. Вот Бертрада и отправилась к нему. Так что время у нас есть, но это единственный шанс. Другого может не представиться. А потом может стать уже и поздно. Так что идем. Не будем мешкать.

4

Открыв огромный тяжелый ларец, почти доверху наполненный посланиями, Карл принялся вываливать их на стол, но Хруотланд остановил его.

– Позволь, Карл, я займусь этим. Нам нужно аккуратно раскладывать письма, чтобы потом сложить так же. Не думаю, что королеве-матери понравится, если она узнает, что кто-то рылся в ее вещах, даже если это и был ее собственный сын.

Хруотланд аккуратно доставал каждый свиток, проглядывал содержание, сворачивал и откладывал в сторону.

Нетерпеливый Карл, видя, насколько медленно продвигается работа, то теребил длинные усы, то начинал метаться по комнате.

– Так мы провозимся неделю, Хруотланд. Бог с ними со всеми письмами. Меня интересуют только те, что пришли от Папы.

– Хорошо, Карл, я буду смотреть только печати и подписи.

– Даты, даты не забудь. Письма прошлых лет меня не интересуют. Мне нужны послания за последние два года.

Хруотланд склонился над очередным свитком.

– Вот, Карл, письмо от Папы, но оно датировано еще сентябрем прошлого года. Читать?

– Непременно.

Хруотланд развернул письмо и быстро просмотрел его.

– Да, государь, это, видимо, то, что тебя интересует. С твоего позволения, я опущу начало, здесь идут обычные приветствия и пожелания здоровья.

– Можешь читать самую суть.

– «…насколько королевское достоинство превосходит статус других людей, настолько величие вашего государства превышает славу государств прочих народов. Ибо неудивительно быть королем, подобным другим королям, но пребывать истинным католиком, чего немногие достигают, – великое дело.