Карл Великий - [26]
Карл по-прежнему молчал. Да и что он мог сказать? Так хорошо он себя чувствовал сегодня после схватки с зубром. Побаливала нога, но это пустяки. Главное, исчезла мучившая его тоска, и он был счастлив. Но теперь Карл снова ощущал тревогу. Внутреннее неудобство. То, что он знал причину этого неудобства, ничего не меняло. Тянущая, сосущая жизненные соки гадина бессилия опять вползала в него и кусала сердце. Карл не мог отказать в помощи своему недавнему спасителю. Но и помочь не мог.
«Если только я последую совету Харольда и вздерну этого Ранульфа – аквитанец давно это заслужил, – восстанет вся старая знать, увидев в этом ущемление своих прав, – думал Карл. – А если действовать по закону, на стороне Ранульфа окажется решение графа Фордуора и епископа Герена. А уж они найдут, чем обосновать свои действия. Даже ученейшему Фулроду пришлось бы нелегко в такой тяжбе. Да и где он, этот Фулрод? Верой и правдой служит Карломану. Конечно, есть эта старая лиса Эгельхарт, епископ Дюренский, но он слушает лишь мою матушку Бертраду. Значит, надо, чтобы матушка заинтересовалась рассказом Хруотланда и решила помочь. В конце концов, соседство негодяя Ранульфа и бриттов действительно опасно».
Карл почувствовал, как начавшая было наваливаться на сердце тяжесть отступила, и, хоть остался еще занозой маленький червячок сомнения, его голос он уже не слышал.
– Завтра мы отправляемся в Дюрен, – сказал, вставая, Карл. – Твое дело, Хруотланд, будет решаться там. К сожалению, я не могу употребить силу, хотя ты слышал слова Харольда, и поверь, я с ними согласен. Ранульф зажился на этом свете. Но есть решение Герена и Фордуора, а значит, придется тебе с ними бороться с помощью закона. Ну а все законники сейчас в Дюрене, у моей матушки. Значит, и мы должны быть там. Даже если бы я не был твоим должником, доблестный Хруотланд, я бы все равно помог тебе. Король должен стоять на страже закона и защищать своих подданных. Итак, в Дюрен! – И Карл протянул Хруотланду руку. – Отныне ты мой друг, равно как и такой старый собутыльник и охотник Харольд. Ну а с остальными – Ольведом, Овраром, Вильмом, даже с этой язвой Ганелоном – ты скоро познакомишься.
Догорающий камин бросал багровые отсветы на торжественно-замершие фигуры трех стоящих людей, крепко сжимающих руки.
Часть вторая Его зовут король Карл!
Глава первая Интриги и заговоры
1
Зима тянулась долго. Очень долго.
Карл усиленно постился, даже сбросил десятка полтора фунтов и чувствовал себя превосходно. Рождество встретили торжественно и чинно. Бертрада ни словом не напоминала ему о своем желании женить его на лангобардской принцессе. Просыпаясь утром, он набрасывал себе на плечи овчинный плащ и, слегка ополоснувшись, спешил к заутрене. Потом читал молитву Иисусову или «Символ Веры» и завтракал. Фасоль сменялась отварной рыбой, овощными сборниками, и опять приходило время фасоли. Но вот кончился Рождественский пост, и обычно мало пьющий Карл дал волю, закатив дружескую пирушку с обилием рейнского, тосканского и даже византийского сладкого вина. И уж чего только не подавали стольники дорвавшимся до съестного Карлу и его друзьям! Столы ломились от запеченных свиных окороков и отварной баранины. Огромные куски жареной оленины снимались с гигантских вертелов и мгновенно поглощались отощавшими желудками франков. На заячьи почки, тушенные в особом соусе, настоящее лакомство, уже никто и смотреть не мог, но все равно и они продолжали исправно поедаться.
Пирушка затянулась, плавно перейдя в ряд застолий, прерываемых лишь выездами на охоту, чтобы пополнить запасы свежей оленины, особенно любимой Карлом.
Так же долго тянулось и дело Хруотланда.
Выслушав его, Бертрада и Эгельхарт сошлись во мнении, что присутствие Ранульфа на границе с бриттами опасно. Но во всем остальном Эгельхарт откладывал и откладывал рассмотрение дела.
Хруотланд нервничал, хотя заметить это было трудно. Своей невозмутимостью он мог бы посоперничать с Ольведом, и лишь мягкая, все более грустнеющая улыбка могла бы сказать другим, что ему совсем не до веселья.
Карл благодушествовал. Все шло, по его мнению, отлично. Время от времени, усаживая Хруотланда за стол рядом с собой, он успокаивающе клал руку на его плечо и говорил:
– Все идет нормально. Эгельхарт и мой референдарий копаются в куче бумаг и, я думаю, найдут возможность вернуть тебе поместье. В любом случае на сейме Мартовских полей вопрос будет решен, и, конечно, в твою и, как ее там, Кларинги пользу.
Через десяток дней веселье пошло было на спад. Повара и музыканты, буквально валившиеся с ног, вздохнули с облегчением, но тут накануне Крещенского сочельника заявился посланец Тассилона Баварского.
Принявшая его сначала Бертрада благосклонно восприняла, хоть и запоздавшие, поздравления герцога с победой над Гунольдом Аквитанским. И с удовлетворением прочла письмо, адресованное лично ей. Письмо сразу же отправилось в личную шкатулку королевы, и что в нем было, не узнали ни Карл, ни даже поверенный всех ее замыслов епископ Эгельхарт. От кого письмо, не знал даже посланец герцога, послуживший лишь средством его доставки.
