Карл Великий - [272]

Сеньериальная власть сближает противоположные интересы сеньера и холопа в той мере, в какой феодальный владелец в противовес рабовладельцу античности избавлен от расходов и трудов, связанных с размещением рабов, их содержанием и охраной, тем более что потребность в батраках ощущалась лишь на протяжении нескольких недель в год в соответствии с технологией возделывания зерновых культур. Кроме того, сеньер в основном может отказаться от собственных «повозок», орудий труда и пристяжного скота. А вот крепостной крестьянин, примерно половину доходов которого забирает сеньер, ведет собственное хозяйство самостоятельно, причем, как правило, им владеет его семья на правах «hereditas», то есть наследства. Излишками, получаемыми в результате работы на собственном дворе, он может свободно распоряжаться, например продать их на ближайшем рынке, а вырученные от продажи деньги вложить в сельскохозяйственное и ремесленное производство. Распашка целины и трехпольное хозяйство в равной мере шли на пользу как помещичьей, так и крестьянской пахотной земле. А (господская) мельница, в техническое совершенствование которой делались капиталовложения, связывала хозяйственные дворы в единое целое, обеспечивая высокую доходность для обеих сторон.

Правда, идеально-типическая оценка не должна вводить в заблуждение насчет того, что сеньериальная власть не представляет собой договорные отношения между равноправными партнерами, даже отдаленно не напоминая договор об аренде. В общем и целом речь идет об отношении между властителем и подвластным, суть которого определяет правитель-господин. Для подвластного — это крепостная зависимость, лишающая крепостного свободного передвижения, предполагающая согласие сеньера на женитьбу своего холопа и подчиняющая его своей юрисдикции. Исключение составляли только тяжкие преступления, ибо они находились в компетенции графских судов. Короче говоря, система, которая по меньшей мере вела дело к сглаживанию разрыва между рабством и самоопределением, между эксплуатацией и своекорыстием и нередко достигала поставленной цели, получала широкое общественное признание. Прежде всего это было связано с достигаемым экономическим эффектом, хотя бы на примере хлебопашества, обеспечивавшего демографический рост на основе увеличения ресурсов питания, чему способствовало также внедрение таких технических новшеств, как колесный плуг и водяная мельница.

Разделенная на две части форма производства, которая в «государственно-правовом» и политическом плане как форма жития отсекала часть доселе свободных крестьян-франков от королевства и подчиняла их сеньериалыюй власти, оказала решающее влияние и на структуры королевских вилл (поместий). Хотя из королевского архива или «палаты» до нас не дошло никаких серьезных свидетельств насчет инвентаризации подобных землевладельческих комплексов, грамоты о дарениях обширных владений дают представление о подобных экономических процессах. Так, например, монастырь Фульда в 760 и 777 годах получил из казенных владений виллы Диенхейм в дунайском Рисе и Хаммельбурге, расположенном в среднем течении реки Заале. Инвентаризация этих объектов датирована 830 годом, когда еще здравствовал ученый аббат Рабан Мавр. Так, в Хаммельбурге от 2500 до 3000 моргенов господской пашни противостояли примерно 660 разным по своей сословной принадлежности зависимым крестьянским дворам, обрабатывавшим около 20 000 моргенов земли. «Следовательно, в Хаммельбурге два вида землевладения уже утвердились в полной мере» (Ульрих Вейдингер).

Еще один пример — это хозяйственный двор Фримерсгейм на левом берегу Рейна на уровне Дуйсбурга, который, вероятнее всего, в период между 809 и 814 годами сменил хозяина и тогда волею императора оказался под властью монастыря Верден на реке Рур. В одном более позднем тексте о земельных площадях в Фримерсгейме конкретно ничего не говорится в отличие от зависимых дворов, общее число которых составляло сто один, из них тридцать соотносятся с Фримерсгеймом как центром поместий. В противоположность Хаммельбургу (и Диенхейму) в тексте четко прописаны повинности и сборы с крестьян с земельными наделами (гуфы). По некоторым праздникам получали хождение небольшие суммы металлических денег как указание на распространение денежного хозяйства и в восточном аграрном секторе — в основном же показателем статуса служила повинность, составлявшая три курицы и десяток яиц. Фактическая заинтересованность землевладельца отражалась в списке поборов с его дворов. Этот список выглядел следующим образом: две недели пахотных работ осенью (озимая пшеница), две недели ранней весной (яровое зерно), две недели в июне (пашня под паром). Иногда предписывались прочие сельскохозяйственные работы, к примеру прополка на полях и уборка урожая.

Учитывая отсутствие точных данных, невозможно хотя бы приблизительно определить количественное соотношение между господскими хозяйствами, а также дворами прежних землевладельцев с преимущественно лесо- и пастбищными хозяйствами или же занимавшимися луговодством и свободными крестьянскими поселениями на раннем этапе средневековья. С уверенностью можно утверждать, что именно сеньериальная власть в экономической сфере дала импульс общему подъему в течение десятилетий до и после 800 года.