Карл Либкнехт - [85]

Карл Либкнехт не был ни глубоким теоретиком, ни общепризнанным вождем партии или даже фракции. Карл Либкнехт не всегда и не во всем был люксембургианцем. Но в области теории он иногда допускал ошибки куда более грубые, куда более элементарные, чем Роза Люксембург. Начиная с первых его писаний в «Neue zeib» в 1902 г. и кончая некоторыми его теоретическими писаниями в тюрьме до 1918 г., Карл Либкнехт допускал большие теоретические ошибки. Он сам объявлял себя агностиком, он говорил о необходимости «нового синтеза между Марксом и Гегелем», он бросал неверные фразы о том, что политика, собственно говоря, является «искусством невозможного», на партейтаге в Бремене (1912 г.) он говорил об империализме в духе каутскианства, он пытался выдвигать совершенно непродуманную «теорию параллелограма сил» и т. п. Либкнехт не был теоретиком революционного марксизма. Но на практике он был революционером, а в годы мировой войны — великим революционером, одним из самых замечательных бойцов пролетарской революции.

Внутри германской социал-демократии Либкнехт стоял на левом марксистском фланге. Но сколько-нибудь законченной позиции, сколько-нибудь цельной платформы Либкнехт не имел и в «германских» вопросах. Он выступал за необходимость антимилитаристской пропаганды в тот момент, когда «отцы» германской социал-демократии считали «бестактным» об этом говорить. Он настаивал на том, что нужно уделить больше внимания' организации молодежи в тот момент, когда те же «отцы» считали эту задачу почти забавой. В этом громадная заслуга Либкнехта. Настаивая на антимилитаристской пропаганде и поддержке организации молодежи, Карл Либкнехт как бы предчувствовал свою будущую роль во время империалистской войны.

Либкнехт стоял на левом фланге германской социал-демократии. Но эту партию он считал своей партией и единство германской социал-демократии было для него еще и в 1914 г. чем-то совершенно неприкосновенным. До самого начала войны и даже в начале ее Карл Либкнехт не решался и подумать об открытом неподчинении большинству германской с.-д. и тем более о расколе ее. Еще 4 августа 1914 г., когда произошло знаменитое голосование германской социал-демократии за военные кредиты, Либкнехт, горячо борясь внутри парламентской фракции против этого голосования, перед внешним! миром однако ограничился очень слабым протестом. Только 2 декабря 1914 г., при повторном голосовании за новые 5 миллиардов военных кредитов, Карл Либкнехт, голосуя открыто против, — один из 111 Слд. депутатов, — составил и свою декларацию. Политическая позиция Карла Либкнехта была еще настолько неопределенна, что большевики в своем центральном: органе сочли нужным подвергнуть ее открытой критике.

В эту стадию войны Либкнехт отразил пока только стихийную тягу рабочих к миру и первые проблески понимания с.-д. рабочими империалистического характера войны. Только летом 1915 г., во время работ первой Циммервальдской конференции, Либкнехт присоединился к ленинскому лозунгу превращения империалистической войны в гражданскую.

Тем временем образовалась группа «Спартак», сыгравшая такую большую роль в истории германской революции. Во главе этой группы стояли Либкнехт и Люксембург, — первый преимущественно как ее политический вождь и агитатор, вторая — как теоретик и идейный вдохновитель. Первые же выступления этой группы вызвали к вождям ее почетную для них ненависть буржуазии и социал-демократии. Историческое значение первых же выступлений спартаковцев бесспорно. И все же никогда нельзя обходить молчанием тот факт, что группа «Спартак» далеко еще не имела законченной большевистской программы. Члены этой группы, представлявшие ее в Циммервальде и Кинтале, зачастую шли с Мартовым против Ленина. Организационно эта группа была еще связана с более широким объединением оппозиционных германских социал-демократов, впоследствии образовавших независимую с.-д. партию.

Теоретические позиции Карла Либкнехта и в эту пору еще не были додуманы до конца. И тем не менее, фигура Либкнехта уже в это время росла не по дням, а по часам. Брошенный на военную службу, он продолжает и в армии свою антивоенную пропаганду. Ни осадное положение, ни моральные скорпионы со стороны вождей официальной социал-демократии не могли его устрашить. Его «товарищи» по с.-д. партии не останавливаются перед тем, чтобы пытаться изобразить Либкнехта… сумасшедшим. Смертельная ненависть прусской военщины преследует его на каждом шагу. Но тем больше растет решительность Либкнехта, тем больше крепнет металл в его голосе, тем больше закаляется его революционная воля. Во главе авангарда берлинских рабочих он отправляется на Потсдамскую площадь, чтобы открыто поднять знамя борьбы против войны. Эта демонстрация берлинских рабочих, возглавленная Либкнехтом, войдет в историю мировой, революции как один из самых славных эпизодов, свидетельствующих о великой отваге борцов пролетариата в самую мрачную военную годину.

Карл Либкнехт бросает знаменитые лозунги: «Враг находится в собственной стране!» «Поверните штыки против собственной буржуазии». Эти призывы разорвались, как бомба. Надо было пережить тогдашнее свинцовое время, чтобы понять, какое действие должны были произвести эти призывы Либкнехта. За эти смелые слова германская военщина при сочувственном улюлюкании официальной германской социал-демократии отправила Карла Либкнехта на каторгу. Но и на каторге Либкнехт остался знаменосцем германских рабочих. И именно здесь он «перерастал» в знаменосца