Карфагена не будет - [27]

— Задавала, — сказала Аленка вслед обидчику. — Демка с Толькой ползают за ним, будто слуги. Карелин — понятно, а вот Рябинин…

— Пусть ходят, — откликнулся Костя.

В той стороне, куда ушли колычевцы, послышался шум, раздались голоса. Над кустами мелькнул козон. Костя встрепенулся, вскочил.

— Никитка, в бабки играют! Пойдем?

— Некогда.

— Пойдем, Никитка! По разику сыграем!

— Нет времени, говорю.

— Тогда дай козонка. Сыграю и верну, — раскосые Костины глаза умоляюще смотрели на друга. Никита не устоял, вытащил из кармана заветный свинцовый козон и подал Косте.

— Не потеряй.

— Ручаюсь! — откликнулся Костя на бегу.

Игра в бабки велась не парами, как обычно, а один на один, до полной победы чемпиона. Костя занял очередь и уселся на траву возле забора. К черте, обозначающей линию огня, подошел Толя Карелин в сиреневой майке с белым воротничком и подвернутыми выше локтей рукавами. Прежде чем ударить, он тщательно и долго прицеливался, не спеша отводил руку далеко назад, отчего худые лопатки на спине топорщились, и, шагнув вперед, сильным броском посылал биту. Описав в воздухе кривую, она со свистом врезалась в ряды бабок.

— Тайфун! — определил кто-то из болельщиков.

— Косой косит!

— Покажи, Толька, этой мелюзге, где раки зимуют, — выпятив грудь, подбадривал приятеля Ленька. — Пусть знают наших!

И Толя старался. Ребята проигрывали один за другим, и очередь подходила к Косте. Привлеченные шумом, пионеры стекались на поляну со всех сторон.

— Кто там следующий? — расходился Толя, окрыленный успехом. Костя встал. Ленька при виде его не удержался и съязвил:

— Губошлеп, готовь контрибуцию: платить придется!

— Еще неизвестно, кто кому.

Расставили бабки. Метнули жребий. Косте выпало право начинать игру. Он отошел на линию огня и прицелился. Толя, заметив у него в руке «свинчатник» Никиты, сразу померк. Костя ударил. Кона, как не бывало. Болельщики свистом и оглушительным ревом приветствовали хорошее начало.

— Ур-ра-а-а!

— Ставь, Карелин, ставь!

— Лупит, как снайпер!

Ленька нахмурился, замолчал. Не желая смотреть на разгром приятеля, он кивнул Демке и процедил:

— Шагаем отсюда.

Случается, говорят о каком-нибудь человеке, что его будто бы распирает от гордости. Не верьте! Если бы все было именно так, то Костя бы стал величиной с Казбек, Эльбрус или Эверест. А так он оставался тем же розовощеким коротышкой, несмотря на то что очень гордился победой. Особенно приятно было смотреть, как при каждом его ударе Карелин боязливо вздрагивает, пряча голову в плечи, словно свинцовый козон бьет не по бабкам, а ему по голове. Болельщики охрипли. А Костя все бил, бил и бил без промаха.

— Забирай, Костик, козон! Это за хорошую игру, — сказал Никита. — Молодец!

— Мне козон! Насовсем?!

Громкий тревожный крик, прозвучавший на улице за воротами, оборвал Костю на полуслове.

— Пожа-ар! Пожа-а-а-ар!

Все устремились со двора.

За колхозным стадионом в небо тянулся высокий столб густого дыма. Легкий ветерок чуть колыхал его, а на высоте расстилал черным, зловещим знаменем.

— За речкой горит! — перескакивая через изгороди и плетни, прямиком по огородам бросились ребята к горящему дому. Колычевцы бежали первыми.

— Весь сгорит, — говорил на бегу Ленька, наблюдая, как жадные языки огня пляшут по деревянной крыше. — Вот пылает!

Мимо, обжигая крапивой босые ноги, промчалась Аленка Хворова. За ней Костя, Никита, Гоша… Аленка, не останавливаясь, проскочила во двор горящего дома. Никита отдавал короткие распоряжения:

— Открой, Костик, хлев: может, там скотина! Гоша! Ворота на всю ширину, чтоб пожарники с ходу въехали.

На глаза Якишеву попался Демка.

— В избу! — крикнул он. — Забежишь, хватай, что под руку попадется, и выноси… Да не застревай, задохнешься! За мной!

Густой едкий дым белесой пеленой застилал глаза, вызывал слезы и приступы кашля. Ориентируясь по едва заметным в дыму окнам, Никита из кухни пробрался в комнату и, стащив с кровати одеяло, стал бросать на него вещи. Вдруг из соседней комнаты прозвучал слабый голос. Кто-то звал на помощь.

— Сюда! Сюда!

— Аленка! — узнал Никита. — Где ты! Выходи, ко мне иди!

Нашарив дверь, Никита толкнул ее. Дыму в соседней комнате было значительно меньше. В углу на стуле рядом с детской кроваткой сидела Аленка, обнимая обеими руками маленькую русоголовую девчушку в белой коротенькой рубашонке.

— Беги на улицу! — скомандовал Никита. — Живо!

— Ногу распорола.

Из разбитого колена девочки сочилась кровь и алой струйкой сбегала вниз. В комнату влетел Демка. Молча выхватил из рук Аленки малышку и скрылся в дыму.

— Аленка, держись за меня, — приказал Никита. — Держись крепче!

— Ой, Никитка, больно!

— Потерпи. На улицу выскочим, перевяжем.

Подкатили пожарные повозки. От колодца быстро протянули шланги, заработали насосы. Из брандспойтов вырвались упругие сверкающие струи воды. Пожарная команда пошла в наступление. Зашипели, запотрескивали успевшие уже обуглиться бревна, доски. Огонь умирал. Совсем исчезли яростно бушевавшие языки пламени, захлестываемые потоками воды.

Ленька с Толей, устроившись на заборе, следили за тем, как пожарники ликвидируют последние очаги огня.

— Демка, — крикнул Толя, — иди сюда!