Карьера Ногталарова - [54]

— И полкуска не смогу съесть, товарищ Мильмильзаде. Будьте здоровы!

Мильмильзаде, сопя носом, собрал посуду и судки с пити.

«Пропади ты пропадом, — ругался он. — Думает, что я поверил, будто у него желудок расстроился. Если у тебя расстройство, ты бы с утра уже не раз бегал… А то пригвоздился к столу и сидишь. Ну ладно. Я припомню тебе такое оскорбление. В долгу не останусь».

Когда управделами уходил, унося свое пити, начальник исподлобья смотрел на него и тоже сердился:

«Пропади ты пропадом, подхалим. Если твоя жена так заботится о тебе, почему ты каждый день ходишь обедать в столовую? Ничего, пусть это будет тебе уроком…»

Проходили дни. Миновал месяц. Управделами никак не мог приладиться к новому начальнику. Новый начальник в глазах Мильмильзаде как бы превратился в неприступную крепость, войти в которую можно было, только проложив подземный ход.

Наконец… В счастливый день, во время обеденного перерыва, нос управделами пощекотал приятный запах… из кабинета начальника. Мильмильзаде схватил папку с бумагами и ринулся к начальнику.

— Срочный документ, — произнес он, едва переступив порог. — А, вы кушаете? На доброе здоровье. Если бы знал, я бы не беспокоил вас. Ладно, зайду потом… — Он, как бы собираясь уходить, протянул руку к двери.

Гылыглы, соблюдая приличие, предложил ему:

— Пожалуйста, угощайтесь.

Мильмильзаде давно ждал этого момента. Он ринулся к столу, придвинул стул и сел рядом с начальником.

— Раз приглашаете, надо покушать.

Он ловко оторвал кусок омлета, положил его на хлеб, посолил и стал набивать рот так торопливо, словно боялся, что его могут прогнать.

— Пех, пех, пех, как вкусно! Надо мне прийти к вам домой и вдоволь вкусить омлет, приготовленный моей сестрицей — вашей супругой.

Гылыглы вынул платок, вытер себе губы и пробурчал:

— Жена в больнице. К сожалению, она долго пробудет там. Омлет приготовила теща.

Мильмильзаде затараторил:

— Пусть аллах пошлет вашей жене полное исцеление. С его помощью она скоро поправится и вернется домой. И тогда мы попробуем приготовленное ею кушанье.

Гылыглы в это время думал:

«Дурак, сын дурака. Как будто он не может есть несчастный омлет у себя дома. Как будто мой дом ресторан».

На этом разговор не окончился. Через несколько дней он продолжался в этом же кабинете на… совещании. Гылыглы критиковал работу Мильмильзаде.

— Все это похоже, что вы, товарищ управляющий делами, хотите подвести меня.

Мильмильзаде вскочил с места. С деланным волнением, приложив руку к сердцу, застонал:

— Что вы говорите, товарищ Гылыглы? Разве я способен на такое? Это невозможно. Ведь мы с вами вместе вкушали хлеб-соль.

Наконец управделами произнес те слова, которые он долго вынашивал. Причем произнес их в присутствии всех заведующих отделами. Таким образом, он поставил точку на том, к чему стремился. Присутствующие на совещании исподтишка, глядя друг на друга, улыбались в усы.

— Все-таки достиг своего. Все же сумел влезть в душу.

Когда кончилось совещание, выходившие из кабинета начальника стали поздравлять Мильмильзаде.

— Ничего не поделаешь, — словно нехотя отвечал он. — Начальник не может без меня сидеть за столом. Позавчера пригласил меня в свой кабинет, говоря, что жена прислала ему вкусное блюдо. У него без меня и кусок в горло не лезет. Мы с ним как братья…

Прошло еще немного времени. Гылыглы заболел. Мильмильзаде после работы зашел в магазин, купил бутылку сладкого красного вина, а другую — белого, сухого. Принес бутылки домой, вылил вино в графин, получилась смесь. Взяв графин под мышку, управделами явился к начальнику домой, причем вошел так, как входят к близкому другу.

— Привет, товарищ Гылыглы! Что это такое? Ах!.. Без тебя наше управление осталось без головы. Выпей этот «эликсир жизни» и сразу почувствуешь себя, как будто и не болел. Этот «эликсир» прислал мой двоюродный брат. Из района. Настоящее, натуральное, двадцатилетнее. В магазинах такое вино не продают. Оно приготовлено из особого винограда. Экспортное. Отличная штука. Без тебя оно и в горло не идет. — Тут Мильмильзаде позвал: — Сестра! Если не трудно, дайте нам два стакана. Другого ничего не надо. Мы закусим вот этим вареньем… Ради бога, не отказывайся, товарищ Гылыглы. Выпей один стаканчик. Если завтра не встанешь на ноги — плюнь мне в лицо.

Управделами проворно подтащил из угла тумбочку к кровати больного начальника.

Гылыглы горел словно в лихорадке. Мильмильзаде просто ошеломил его. Он даже не мог открыть рот и что-либо возразить. Его жена вынуждена была принести стаканы и закуску.

Мильмильзаде наполнил стаканы, чокнулся с больным и выпил за его здоровье. Затем налил второй стакан, а за ним и третий. Когда в графине уже было пусто, управделами встал на ноги, поцеловал вспотевшие щеки Гылыглы и покинул его, «забыв» опустошенный хрустальный графин.

Ночью больной бредил.

— За твое здоровье, брат мой!.. В моем управлении ты раньше всех навестил меня, — бормотал Гылыглы.

Через два дня Мильмильзаде вместе с женой направился к Гылыглы. Конечно, не с пустыми руками. Притащил с собой бочонок такого же вина и полдюжины цыплят. К слову похвалил омлет «сестрицы», который он отведал в кабинете ее мужа. Хозяйка, услышав, к чему клонит Мильмильзаде, приготовила то, чего желал гость, накрыла стол, и, одев больного, посадила его за стол. Выпили за жен, которые стали уже «сестрами». За мужей, ставших «братьями-близнецами». Поговорили о том о сем, в том числе и о работниках управления. Не о работе, а о работниках. В частности, разговор зашел о заместителе начальника, о секретаре парткома, о председателе месткома. Говорили о них худо. По инициативе управделами. В полночь Мильмильзаде и «больной», шатаясь, распрощались.