Кардинал Ришелье - [14]

Первая месса молодого епископа вызвала живой отклик в городе. Прихожане, равно как и духовенство, испытывали удовлетворение: наконец-то они обрели своего духовного пастыря, и теперь у них — все как у других.

Ришелье тоже был удовлетворен. Начало положено. Он почувствовал свою власть над этими людьми, которыми ему надлежит править. Ришелье возлагал большие надежды на провинцию. Свою службу здесь он рассматривал как необходимый трамплин для последующего восхождения к вершинам власти. Пребывание в провинции должно было обогатить его знаниями реальной жизни страны. Удушливая атмосфера двора могла и загубить молодое честолюбие, не дав ему успешно развиться и окрепнуть. Свежий воздух провинции, широкие возможности самостоятельной деятельности создавали самые благоприятные условия для его роста и политического созревания. Епископ считался вторым человеком в Пуату после губернатора Сюлли, по большей части находившегося в столице. Он получил право носить титул барона де Люсона и охотно использовал его.

Помимо чисто политических расчетов Ришелье питал также надежду поправить здесь свое материальное положение. Он был столь же молод, сколь и беден. Крайне самолюбивый, он рассчитывал прежде всего на самого себя, что, впрочем, не мешало ему принимать помощь друзей и покровителей.

Первое, с чем столкнулся молодой епископ, это с необходимостью устроиться сообразно своему новому положению. О его жизни в тот период мы узнаем из писем самого Ришелье к некоей мадам де Бурже. Биографам кардинала не удалось собрать сколь-нибудь достоверных сведений о той. кого молодой Ришелье почитал своим верным другом. Известно лишь, что она была женой одного из профессоров медицинского факультета Сорбонны, ставшего впоследствии членом городского магистрата. По некоторым данным, семья де Бурже происходила из Пуату и находилась в дружеских отношениях с семьей матери Ришелье.

Именно мадам де Бурже поверял свои мысли и чувства молодой епископ Люсонский. «Я крайне плохо разместился, — сообщает он ей в конце апреля 1609 года, — так как во всем доме нет ни одной исправной печи, чтобы можно было развести огонь. Из этого вы можете судить, сколь опасна для меня суровая зима. Но выхода нет, приходится терпеть. Я могу вас уверить, — продолжал Ришелье, — что у меня самое скверное епископство во всей Франции, самое грязное и самое неприятное. Думайте сами, каков епископ. Здесь нет никакой возможности совершать прогулки, нет ни парка, ни аллеи, ни чего-нибудь в этом роде, так что мой дом превращается для меня в тюрьму».

Ришелье прилагает много усилий для того, чтобы превратить срою «тюрьму» в достойную его сана резиденцию. Епископский дворец за долгие годы, что он пустовал, пришел в крайнее запустение и требовал капитального ремонта. Энергичными усилиями Ришелье и управителя его дома обедневшего дворянина де Лабросса, проявлявшего чудеса экономии, обитель епископа Люсонского постепенно стала превращаться в официальную резиденцию. Обследуя чердак, Ришелье обнаружил там старые, изъеденные молью ковры и гобелены; он приказал управителю привести их в порядок и хоть как-то украсить внутренние покои.

Уже в середине 1609 года Ришелье с некоторым удовлетворением сообщает мадам де Бурже: «Меня принимают здесь за важного сеньора… Я нищ, как вы знаете, и мне трудно производить впечатление очень обеспеченного человека, и все же, когда у меня будет серебряная посуда, мое дворянство значительно возрастет». В переписке Ришелье тех первых лет можно обнаружить множество штрихов, свидетельствующих о его живой озабоченности тем, какое впечатление он производит на окружающих.

Первоочередной заботой нового епископа стало урегулирование давнего спора его семьи с местным духовенством относительно распределения доходов епархии. Внимательно изучив все относящиеся к этому делу документы, Ришелье принимает решение полюбовно договориться с духовенством. 4 июня 1609 г. он подписывает обязательство оплатить из своей доли доходов треть расходов на ремонт кафедрального собора.

Заботясь о своей репутации среди прихожан, епископ проявляет интерес к их нуждам, хлопочет о пособиях, уменьшении налогового бремени. С этой целью он обращается к самому сюринтенданту финансов всесильному Сюлли, используя посредничество своего брата маркиза де Ришелье. Его просьбы к Сюлли проникнуты самым высоким почтением и подчеркнутой покорностью. Пройдет несколько лет, и они поменяются ролями, о чем, разумеется, пока не ведают оба.

Накануне пасхальных праздников 1609 года епископ совершает объезд своей епархии, инспектируя священнослужителей, выступая с проповедями и участвуя в многочисленных службах. Люсонская епархия представляла собой одну из самых незначительных и бедных во французском королевстве: 420 церковных приходов, 48 приорств (настоятельских церквей), 13 аббатств (монастырей), 7 капитулов (коллегий священников, состоящих при епископе), 357 часовен и 10 богаделен. Ежегодный доход епархии не превышал 15–16 тысяч ливров.

Кризис католицизма, прогрессировавший в течение XVI века, затронул и самих служителей церкви, которые все чаще обнаруживали нерадивость и пренебрежение к делам духовным. Многие священнослужители откровенно пренебрегали своими прямыми обязанностями, зато с удовольствием предавались делам мирским: одни занимались сельским хозяйством, другие открыли харчевни, третьи приторговывали. Менялся и их внешний облик: молодые кюре стали следить за светской модой и даже носить оружие; те, кто постарше, более напоминали крестьян, нежели слуг божьих. Повсеместным явлением стала профессиональная неграмотность священников — незнание латыни, соответствующих обрядов и молитв.