Карающий меч адмирала Колчака - [21]

.

Нередко работу государственной охраны осложняли трения с управляющими губерниями (лицами по преимуществу гражданскими и привыкшими к другим методам работы), которым они были официально подчинены. Если, например, начальник Тобольского губернского управления полковник В.П. Григорович был назначен при активном содействии управляющего губернией и работал в полном содружестве с ним, то начальник Алтайского губернского управления капитан, в дальнейшем подполковник Н.И. Игнатов был назначен «вопреки желанию» управляющего губернией и то и дело жаловался Особому отделу на его неприязнь и нежелание содействовать в работе^{148}. Своего человека хотел видеть во главе госохраны управляющий Енисейской губернией, и Особому отделу пришлось дважды напоминать ему, что начальником местной госохраны назначен бывший начальник Уфимского управления подполковник Н.Н. Рудов, в полном составе эвакуированного в Красноярск для развертывания работы на новом месте^{149}. Управляющий Иркутской губернией П.Д. Яковлев, признавая начальника губернского управления госохраны Н. А. Смирнова лучшим из имевшихся кандидатов на эту должность, отмечая, что он «знает технику дела, очень вежлив, закономерен», вместе с тем жаловался министру внутренних дел, что он «человек не местный, плохо знакомый с местными особенностями», не во всем советуется и нерегулярно докладывает ему, а кроме того, что у него «нет жилки спортсмена, а в таком деле, как охрана, борьба с подпольем, нужна именно эта жилка, нужно постоянное рвение перехитрить, пересилить, окружить, впутать в свои сети врага». В итоге, заключал Яковлев, «работы охраны в организациях я не вижу. Отсутствие серьезных агентов приводит начальника охраны к ложным тревогам, основанным на сенсационных ему сообщениях, которые раздражают военных, заставляя их принимать меры, ничем впоследствии не оправдываемые… Чувствуется, что капитан Смирнов, при всех своих хороших качествах, будет слаб»^{150}.

В конце концов, подобные жалобы так надоели министру внутренних дел В.Н. Пепеляеву, что он на полях цитированного доклада собственноручно начертал синим карандашом размашистую резолюцию: «Когда наконец управляющим] губ[ерниями] станет понятно, что управление] государственной] охр[аны] подчинено им? Требую немедленного оповещения управляющих] губ[ерниями]. Мне надоела эта проволочка»^{151} (подчеркнуто автором резолюции. — Авт.). Вслед за этим, не понадеявшись на подчиненных, он лично диктует циркулярную телеграмму всем управляющим губерниями: «Срочно. Циркулярно. Управляющим губерниями (областями). Управления государственной охраны [в] силу закона, принятого Совмином, подчинены управляющим губерниями [и] областями. Прошу иметь в виду, что вследствие этого ответственность за спокойствие губернии и своевременное осведомление меня ныне [в] еще большей степени ложится на управ[ляющих] губ[ерниями]. В. Пепеляев»^{152}.

В свою очередь, старые профессионалы-жандармы иной раз высказывали недовольство своим подчинением штатским управляющим губерниями. Упоминавшийся начальник Иркутского губернского управления госохраны подполковник Н.А. Смирнов в докладе Особому отделу выражал сомнения в целесообразности такого подчинения, в результате которого, по его мнению, «деятельность чинов государственной охраны… будет получать оценку и будет зависеть чисто от индивидуальных черт и личных взглядов… от политической окраски лица, стоящего в данный момент во главе губернии»^{153}. Иногда проявлялось непонимание со стороны управляющих губерниями сущности и задач госохраны. Так, товарищ министра внутренних дел Ячевскии пенял управляющему Семипалатинской областью Самойлову, что тот вместо организации госохраны у себя в области, как требовало постановление правительства, зачем-то создал импровизированную контрразведку в составе 3 человек при местном ОМОНе^{154}.

Было ли известно А.В. Колчаку о трениях между контрразведкой и государственной охраной и предпринимались ли властью попытки разграничить их функции — однозначного ответа нет. Судя по документам, Верховного правителя больше беспокоили сбои в системе военного управления, порожденные, в частности, соперничеством между центральными учреждениями. Тому подтверждением являются трения между Ставкой и Военным министерством, мешавшие эффективному управлению войсками в сложной обстановке Гражданской войны. «Отношения между Ставкой и Военным министерством самые враждебные; обе стороны зорко шпионят друг за другом и искренне торжествуют и радуются, если супротивник делает промахи и ошибки», — свидетельствовал в своем дневнике барон А.П. Будберг^{155}. Это противостояние передавалось и войскам. Понимая всю опасность сложившегося положения, адмирал А.В. Колчак издал приказ, в котором категорически потребовал «прекращения розни, недоброжелательства и стремления выискать промахи других и повелеваю каждому заниматься порученным ему делом»^{156}.

Кроме того, действующие самостоятельно атаманы и их отряды зачастую занимались грабежами, разбоями, дезорганизовывали армию, чем подрывали доверие населения к власти. Только в одном Омске было 8 контрразведок, включая самочинно возникшие при казачьих атаманах