Караванщица - [27]

И потом тихонько покатить вперед, периодически проверяя, не отвалились ли колеса, расшатанные не предназначенными им нагрузками.

Земля, по которой прокатился огонь, сменила цвет с серо-золотого и коричневого на черно-бурый. От горизонта до горизонта протянулась полоса выжженной травы, спекшегося в корку песка и плавленой, поблескивающей слюдяной чернотой глины. При каждом шаге из-под копыт лошадей вздымались клубки пепла и спустя всего свечу после рассвета и лошади фургоны, не говоря уже о людях, стали примерно одного, невзрачно-сизого цвета.

Настроения Нирине добавляло только то, что у пустынников полог сгорел целиком, и теперь последний фургон щеголял палеными ребрами и скудным набором вещей, развешиваемым на поперечинах в попытках создать тень.

Рилисэ опять дремал внутри, а мальчишка, нахохлившись и закутавшись в плащ, сидел рядом и раз за разом обтирал лицо влажной тряпкой. Иначе он начинал судорожно кашлять, отчего караванщица каждый раз вздрагивала и запястья, обмотанные бинтами, вновь начинали ныть.

Проводив взглядом обгорелую до черноты рощу, от которой остались только остовы высоких стволов и хрупкие, серебрящиеся в свете солнца кусты, бывший принц спросил:

– Скажите, и часто здесь случается… такое?

– Примерно раз в десять-пятнадцать лет. Увы… есть чему гореть.

– И кому, – сглотнув, Жильвэ отвернулся от обочины, усыпанной обгорелыми тушками. Огонь застал врасплох сурчиное пастбище и часть мелких грызунов не смогла уйти. Превратившийся в кладбище городок уже начал распространять вокруг миазмы, а в небе можно было разглядеть точки стервятников, медленно кружащих над дорогой.

– Привыкай, смерть тебе еще не раз встретится. Иди лучше отдохни. После полудня мы доберемся до стоянки. Там будет много дел. – Она многозначительно махнула рукой назад.

Парнишка понятливо кивнул.

– И еще. Спасибо вам.

– За что?

Женщина сунула под нос ребенку руку. Тот склонил голову:

– Это наш долг.

– Иди уже, спи! – дернув его за пыльную прядь, Нирина пихнула ребенка за полог. И мрачно уставилась вперед, пытаясь разглядеть среди черного великолепия хотя бы каплю зелени или золота.

До самого оазиса им на встречу не попался ни один путешественник.

И отчего бы им попадаться, если все, кто только можно застряли в оазисе Насул? Скорее это уже был не оазис, а полноценный поселок, раскинувшийся на две сотни шагов во все стороны от системы колодезных воротов, поднимающих воду с неимоверной глубины. Да еще многочисленные плодоносные рощи. На валу, перед которым, как отрезало, обрывались проплешины выгоревшей травы, караван встречал целый отряд местных, обряженных в темно-зеленые туники, жителей.

Расступившись, они пропустили подпаленные фургоны под сень Дарующих жизнь. Один из пустынников, прикрывающий лицо капюшоном белой палетты, проводил каждый фургон внимательным взглядом. Маг, скорее всего. Иначе отчего огонь так и не зашел за границу оазиса?

По широкой тенистой дороге они проехали на стоянку, полную шумного, суетящегося народа. Чуть ли не под самые копыта степенно шагавших животных кинулся верткий человечек в цветастой палетте. Распорядитель, надобность в котором возникла сейчас, когда вся свободная земля вокруг кострища была уставлена фургонами. Более двух дюжин повозок, почти полсотни животных у водопоя, длинной, выложенной плоскими камнями канаве и множество людей. Часть их – явно караван из Индолы или Инсолы. Роскошные туники и кафтаны еще не выгорели на солнце, и по подолу женских одеяний легко рассмотреть вышитые алой нитью узоры дорожных оберегов. Мужчины щеголяли яркой зеленью тюрбанов и накидок, подпоясанных пластинчатыми поясами. Их лошадей, да и каркаралов охраны обихаживали местные жители, а сами гости оазиса посиживали в тени, что-то обсуждая. Смуглая стройная девушка в желтой палетте с откинутым капюшоном, покачивая длинной, до колен, косой, ходила между ними, предлагая воду. Кувшин, прижатый к бедру, своей формой повторяет очертания изящной фигуры, ничуть не напоминающей изможденные тела коренных пустынников.

А старик-распорядитель, подхватив под узду головного коня, повел фургоны в сторону. Нирина привычно встроилась в полукруг на краю вытоптанной площадки, зацепила поводья за крюк, и устало сгорбилась на скамье.

– Все, приехали.

Вокруг закружились торговцы, цепко оглядывая потрепанных караванщиков. Спрыгнув, женщина взмахом руки отогнала хищно щурящихся тряпичников и принялась за рутину.

Расседлать, отпоить, накормить лошадей, первой поймать местного кузнеца, который оказался совсем не местный, а степенный северянин, высокий и светловолосый, за десять лет так и не потерявший румянца на чуть тронутых загаром щеках. Правильно, ведь больше времени он проводит в кузне, среди железных заготовок и огненных домен.

– А железо здесь неплохое, – солидным басом вещал тот, присев и зажав между колен копыто ошарашенной лошади. Нирина, придерживая животное за узду, внимала.

– Только добывать его трудновато, зато уж каление на славу, да из песка можно выплавить кое-что, чтоб крепче было, – мужчина аккуратно потрогал подкову, приложил ладонь, подковырнул, – ну ништо, приводи на закате, на лучину работы.