Караван в Хиву - [102]
Даниле неприятно было смотреть на искаженное злобной гримасой худое и морщинистое лицо Елкайдара, на его темные с набухшими венами суетливо снующие руки. Почему-то припомнился увиденный ныне поутру в их дворике раздавленный кем-то из казаков и высохший уже темно-серый скорпион.
«Не в чести, похоже, ныне Елкайдар у хана, – догадался Данила. – Должно, разошлись в чем-то его мысли с мыслями Утяган-бека, словно вода из канала по арыкам в разные стороны… В чем-то не потрафил новому ханскому советнику. А может статься, прознал хан об его заговоре против киргиз-кайсацкого посольства».
Чтобы не думать о Елкайдаре, Данила перевел взгляд на Якуб-бая, который, проходя в это время мимо Гуляева, что-то приветливо сказал российскому посланцу. Яков сдержанно поклонился в ответ и проводил хивинца удивленно-благодарными глазами.
«Молодец Якуб-бай, известил Якова, должно быть, о целях нашего прихода. Теперь посланец изготовится к ханскому расспросу, – подумал Данила, издали кивком головы подбодрил Гуляева, который вновь с интересом посмотрел на караванного старшину. – Лихо было нам, а посланцам и того хуже. И кто знает, к воле отсюда ступит наш Яков, а может, вновь под замки да под стражу».
Рукавкин отвлекся и не заметил, как легко и неслышно, будто крылья огромной бабочки, качнулись створки ажурной двери. Встрепенулся, когда купцы попятились к боковым стенам, а потом, подобно снопам в поле при сильном напоре ветра, дружно повалились ниц.
Хан Каип – степным барсом по ковыльному полю – мягко прошел по коврам к центру противоположной от Данилы стены; в абсолютной тишине зала караванный старшина услышал за спиной тяжелое, с присвистом, дыхание склоненного головой к полу тучного воина.
Рослые смуглолицые телохранители поспешно раздвинули тяжелые бархатные шторы, и в неглубокой нише на возвышении открылся сверкающий позолотой приемный трон хивинского властелина. Солнечный свет сквозь резную раму окна, над головой посланца Гуляева, проникал в сумрачный зал и широким лучом падал на трон, заставляя сиять позолоту на подлокотниках с резными львиными головами. Светло-голубыми огнями вспыхивали перстни, которыми были унизаны пальцы хана так плотно, что, казалось, и суставам не согнуться.
Слева от трона, величаясь перед собравшимися купцами, встал толстенький Утяган-бек, чуть дальше – шигаул Сапар-бай и рослый сердар с персидскими пистолями за широким поясом и при длинной кривой сабле. На толстощеком смуглом лице – настороженность, будто хан встречается не с купцами, а с переговорщиками из враждующей армии. Еще дальше, совсем у двери, приютился Елкайдар и низкорослый ученый мулла с лицом, сморщенным и желтым, как высушенный абрикос. В левой руке мулла держал толстую книгу – Коран в темном переплете и с несколькими закладками – лентами из голубого шелка.
Малыбай в ходе всей беседы тихо пересказывал Даниле, о чем шла речь между ханом и купцами.
Хан чуть приметным движением руки подозвал к себе шигаула Сапар-бая и, когда тот припал головой возле мягких сафьяновых сапог повелителя, спросил негромко, с раздражением, которого не удалось скрыть за маской величия:
– Чего хотят торговые люди? Или где в соседних странах пошлины введены непомерные?
Шигаул, не разгибаясь, махнул рукой себе за спину:
– Кутидор Якуб-бай скажет, о благороднейший повелитель, да ниспошлет Аллах тысячу лет твоему счастливейшему правлению. Он за главного среди собравшихся здесь.
Из купеческих рядов степенно вышел Якуб-бай, приветствовал хана низким поклоном. В правой руке он бережно держал туго свернутый лист пергамента, перевязанный широкой розовой лентой.
– Разве солнце в силах соперничать в сиянии с нашим повелителем, справедливейшим из владык на земле! – негромко заговорил Якуб-бай (Данила знал, каких трудов стоили Якуб-баю эти хвалебные слова в адрес хана!). – Здесь наши письма, о повелитель, и наши общие прошения. Наши и многих хорезмийских купцов, которые осели с выгодным торгом в российских пограничных городах.
Хан резко вскинул густые темные брови, нахмурился. По смуглым, до синевы выбритым щекам промелькнула гримаса неудовольствия, и над тонкими поджатыми губами дернулись, будто у голодной рыси при виде близкой жертвы, длинные отвислые усы. За спиной хана насторожились телохранители…
– Вам некуда больше идти с товарами? Мало вас грабят киргизские барымтники! Мало!
Якуб-бай побледнел: знал, чем может обернуться для него, ближайшего друга убитого ханом Куразбска, этот неприятный Каипу разговор. Но решил довести намеченное дело до конца, даже если и не выйдет из этого зала на собственных ногах.
– О мудрейший повелитель, – еще раз поклонился Якуб-бай, – дозволь дерзнуть и огорчить слух твой недостойными словами жалобы. Персы после позорного изгнания надировского ставленника Тагир-хана не дают нам возможности торговать в их городах. Они же не пропускают наши караваны в благословенный Багдад. С Бухарой нет никакой выгоды меняться одинаковыми товарами. Джунгары на путях в бесконечно далекую Индию грабят нас еще чаще, чем киргиз-кайсаки. Оттого-то, о мудрейший владыка, каждую весну, подобно перелетным стаям птиц, неудержимо идут на север хорезмийские и бухарские караваны. И ничто не в силах остановить их: ни разбой, ни безводные пески и пустыни, – и после короткой паузы тихо добавил: – Только воля пресветлого, благороднейшего хана Каипа… Нынешней зимой и в наши земли пришел смелый караван-баши Даниил, пришел друзей здесь найти, да засиделся не по своей воле, – смело сказал Якуб-бай, глядя в лицо будто закаменелого от такой дерзости хана Каипа. – Без торга с «ференги урусами» разорение многим из нас будет, о мудрейший повелитель. Если же будет достаток у купцов, наполнится золотом и казна милосердного хана.
Печально закончилась Ливонская война, но не сломлен дух казацкой дружины. Атаман Ермак Тимофеевич держит путь через Волгу-матушку, идет бить сибирского хана Кучума. Впереди ли враг али затаился среди товарищей?…Вольный казачий круг и аулы сибирских татар, полноводный Иртыш и палаты Ивана Грозного, быт, нравы и речь конца XVI века — в героическом историческом полотне «Последний атаман Ермака».
Две великие силы столкнулись у стен Белого города. Железная дружина киевского князя Владимира Святославовича и темная рать печенегов — свирепых и коварных кочевников, замысливших покорить свободную Русь… Без страха в бой идут безжалостные степняки, но крепко стоит русская рать за стенами белгородской крепости.В книге известного русского писателя Владимира Буртового есть все: кровопролитные сражения и осада крепостей, подвиги и интриги, беззаветная любовь к родной земле и жестокие предательства, великолепное знание исторических реалий и динамично развивающийся, захватывающий сюжет — словом все, что нужно настоящим поклонникам исторического романа и любителям увлекательного эпического чтения.
Крестьянский парнишка Илейка Арапов с юных лет мечтает найти обетованную землю Беловодье – страну мужицкого счастья. Пройдя через горнило испытаний, познав жестокую несправедливость и истязания, он ступает на путь борьбы с угнетателями и вырастает в храброго предводителя восставшего народа, в одного из ближайших сподвижников Емельяна Пугачева.Исторический роман писателя Владимира Буртового «Над Самарой звонят колокола» завершает трилогию о Приволжском крае накануне и в ходе крестьянской войны под предводительством Е.
1751 год. Ромодановская волость под Калугой охвачена бунтом. Крестьяне, доведенные до отчаяния бесчеловечностью Никиты Демидова, восстают против заводчика. Наивно веря в заступничество матушки-государыни Елизаветы Петровны, они посылают ей челобитные на своего утешителя. В ответ правительство отправляет на усмирение бунтовщиков регулярные войска и артиллерию. Но так уж повелось исстари, натерпевшийся лиха в родном дому русский мужик не желает мириться с ним. Кто ударяется в бега, кто уходит в казаки, кто отправляется искать страну мужицкого счастья – Беловодье.
Это первая часть дилогии о восстании казаков под предводительством Степана Разина. Используя документальные материалы, автор воссоздает картину действий казачьих атаманов Лазарьки и Романа Тимофеевых, Ивана Балаки и других исторических персонажей, рассказывая о начальном победном этапе народного бунта.
В «Самарской вольнице» — первой части дилогии о восстании донских казаков под предводительством Степана Разина показан начальный победный период разинского движения. В романе использован громадный документальный материал, что позволило Владимиру Буртовому реконструировать картину действий походных атаманов Лазарки Тимофеева, Романа Тимофеева, Ивана Балаки, а также других исторических личностей, реальность которых подтверждается ссылками на архивные данные.Строгая документальность в сочетании с авантюрно-приключенческой интригой делают роман интересным, как в историческом, так и в художественном плане.
Слово «викинг» вероятнее всего произошло от древнескандинавского глагола «vikja», что означает «поворачивать», «покидать», «отклоняться». Таким образом, викинги – это люди, порвавшие с привычным жизненным укладом. Это изгои, покинувшие родину и отправившиеся в морской поход, чтобы добыть средства к существованию. История изгоев, покинувших родные фьорды, чтобы жечь, убивать, захватывать богатейшие города Европы полна жестокости, предательств, вероломных убийств, но есть в ней место и мрачному величию, отчаянному северному мужеству и любви.
Как же тяжело шестнадцатилетней девушке подчиняться строгим правилам закрытой монастырской школы! Особенно если в ней бурлит кровь отца — путешественника, капитана корабля. Особенно когда отец пропал без вести в африканской экспедиции. Коллективно сочиненный гипертекстовый дамский роман.
Поговаривают, где-то далеко на севере, где солнце не балует человека своим долгим присутствием, обитают уккалы. Народец этот невелик ростом, питается ягодами и трухлявыми корешками, изредка радует себя червячками да букашками. А еще говорят, что уккалы – роду не людского. Похожи они на птиц, обильно покрытых шерстью. Маленькие, бестолковые и безобидные… Много чего еще говорит люд об уккалах. Но все как один твердят, что у этих странных существ есть некая машина. Она выбрасывает в воздух все те чувства и эмоции, которые подталкивают обычного человека на самые разные поступки – как созидательные, так и разрушительные.
Чай Готтофф возвращался в родной город N калекой. Моряк «Варяга» потерял ноги в Русско-японской войне. Теперь его судьба – инвалидная тачка да попрошайничество. Так бесславно могла закончиться жизнь славного воина, если бы не люди. Жители города, узнав, какой герой вернулся с войны, вознамерились устроить его жизнь лучшим образом. То есть потребовать от губернатора, чтобы тот выдал за Чая свою дочь. К всеобщему удивлению, губернатор соглашается. У него нет выбора – в стране неспокойно, революционные движения набирают обороты.
Российская империя, 1913 год. Мир бурлит новостями об археологических находках в Тунисе, Греции, Индии… А русский «Вестник теософии» рассказывает о Павле Шлимане, внуке знаменитого Генриха Шлимана, открывшего Трою и утверждавшего о существовании Атлантиды. Самое время отправиться на поиски следов затерянной цивилизации! Куда? А если — на Урал? Ведь в зарубежной прессе уже появляются гипотезы о том, что именно он и стал второй родиной ариев. В экспедиции Русского антропологического общества при Императорском Санкт-Петербургском университете судьба сводит молодых ученых, один из которых предал другого в кровавом девятьсот пятом году.
Книга написана по материалам оперативного дела № 7246 «Недайкаша Василий» Службы внешней разведки Украины. События, о которых пойдёт речь, относятся к середине 1930-х годов. В качестве главного героя в них представлен бывший начальник 1 секции 2-го разведывательного отдела Главного штаба Военного министерства Государственного центра (Правительства) Украинской Народной Республики в изгнании (ГШ ВМ ГЦ УНР) — Василий Недайкаша. Именно его — одного из ведущих разведчиков правительства УНР в изгнании — в 1930-х годах вербовали советские агенты, а тот… выманивал у них деньги на развитие фермы во Франции. Авторское исследование предложенной темы проведено на основе документальных материалов архивных фондов Украины.
Июль 1921 года. Крестьянское восстание под руководством Антонова почти разгромлено. Выжившие антоновцы скрылись в лесах на юго-востоке Тамбовской губернии. За ними охотится «коммунистическая дружина» вместе с полковым комиссаром Олегом Мезенцевым. Он хочет взять повстанцев в плен, но у тех вдруг появляются враги посерьёзнее – банда одноглазого Тырышки. Тырышка противостоит всем, кто не слышит далёкий, таинственный гул. Этот гул манит, чарует, захватывает, заводит глубже в лес – туда, где властвуют не идеи и люди, а безначальная злоба бандита Тырышки…
Роман "Казаки" известного писателя-историка Ивана Наживина (1874-1940) посвящен одному из самых крупных и кровавых восстаний против власти в истории России - Крестьянской войне 1670-1671 годов, которую возглавил лихой казачий атаман Степан Разин, чье имя вошло в легенды.
Роман-трилогия Ивана Сергеевича Рукавишникова (1877—1930) — это история трех поколений нижегородского купеческого рода, из которого вышел и сам автор. На рубежеXIX—XX веков крупный торгово-промышленный капитал России заявил о себе во весь голос, и казалось, что ему принадлежит будущее. Поэтому изображенные в романе «денежные тузы» со всеми их стремлениями, страстями, слабостями, традициями, мечтами и по сей день вызывают немалый интерес. Роман практически не издавался в советское время. В связи с гонениями на литературу, выходящую за рамки соцреализма, его изъяли из библиотек, но интерес к нему не ослабевал.
Роман известного русского советского писателя Михаила Алексеева «Ивушка неплакучая», удостоенный Государственной премии СССР, рассказывает о красоте и подвиге русской женщины, на долю которой выпали и любовь, и горе, и тяжелые испытания, о драматических человеческих судьбах. Настоящее издание приурочено к 100-летию со дня рождения писателя.