Караван счастья - [48]

На этот раз трехтонка была украшена лозунгами, а с сопровождающих машин в рупоры извещали о ее приближении. Вдоль тракта по всему пути следования дорожников встречали с песнями, танцами, барабанным боем, живыми цветами, звучали дутары. А на площадях поселков обязательно разворачивались митинги. Это был большой праздник горного края, праздник дружбы народов. Начался он в киргизском городе Ош, а завершился в таджикском Хороге. И завершился, надо сказать, неожиданно. Приехавшие руководители Управления дороги и ее ветераны и не думали расставаться с «Захаром». Да только в Хороге его тоже ждали, и уже был сооружен каменный постамент. На следующий день на него водрузили ЗИС-5 и сделали надпись «Первопроходец». Сломался сценарий праздника, и обратно кортеж двинулся без головной фигуры.

Так на Крыше мира праздновали 50-летие начала строительства Памирского тракта. А правительство страны отметило это событие вручением Управлению дороги ордена Дружбы народов.

«ЧЕСТЬ И СЛАВА ТЕБЕ, ЧТЗ!»

Баркош Асанов — начальник Управления Памирской дороги — сын Памира. Его заботы — о ее ежедневном и ежечасном состоянии.

Теперь за сутки можно пересечь всю горную страну от Оша до Хорога. А в дни детства Асанова на это уходили месяцы. Его дед был почтарем, он таскал почту на пограничные форпосты летом и зимой. Пешком. В одиночку. Ходил по Алайской долине, где морозы под пятьдесят и ветры штормовые. Когда попадал в буран, зарывался в сугроб, иногда по нескольку суток просиживал под снегом. Случалось, что целые караваны, не успевшие пересечь Памир, на всю зиму оставались в предгорьях.

Вот и в тот год, когда шла экспедиция Городовикова, недалеко от места, где теперь в пробитой скале арка «Ворота Памира», зимовал караван. Всю зиму жили караванщики в юртах отца, деда, всей родни Асанова. И тогда же приезжие киргизы принесли весть об экспедиции и тракторах. Баркош был уже знаком с «шайтан-аробой» — «огненной тележкой», как называли в кишлаке тракторы ЧТЗ. Старший брат — из первых памирских трактористов — пригонял трактор к юртам со строительства дороги в Алайской долине, катал ребятишек, демонстрировал его невиданную по тем временам силу.

Тогда-то с мальчишеского увлечения и началась дружба Асанова с уральской машиной. А закрепилась она на десятилетия. Ведь вся жизнь дороги сегодня связана с челябинским трактором.

Отработали свое трудяги-тракторы С-60, С-80, Т-100М, появились новые, более совершенные автогрейдеры, мощные Т-130, ДЭТ-250, бульдозеры, В последние годы пришли на Памир и машины Белорусского, Ленинградского заводов. Но, как и десятилетия назад, на ремонт памирскую технику везут за тысячи километров — на Урал, в Челябинск.

Мы видели ЧТЗ на Ак-Байтале, на высоте пяти километров, когда навьюченный буровой установкой, отвоевывал трактор у природы новые метры, а вернее, сантиметры дороги. У перевала Талдык он спешил на расчистку снежного завала, а навстречу ему катила многокилометровая волна овец.

В суровых битвах с природой проходит жизнь памирских ЧТЗ.

Но нас Памир пропускал через свои теснины приветливо и великодушно. Было даже обидно: проехать его насквозь, своими глазами видеть Маркан-Су, ощутить головокружительные серпантины Кзыл-Арта, Талдыка и не пережить налета смерчей, не испугаться наледей и метелей, что, по рассказам, круглый год бродят у перевалов.

Было просто грустно: постоять на берегу дивноголубого Каракуля, белые шапки снежников над которым кажутся всего лишь кучевыми облаками, и не почувствовать движения сказочной рыбины, на чьи плавники, по преданию, рухнул горный хребет. Теперь, когда она пытается высвободиться, озеро и окрестные скалы приходят в движение. Но нет, на Каракуле — штиль, и яки безбоязненно бродят вдоль его студеной кромки.

Всего лишь вчерашняя встреча с Орунбаем Ташматовым кажется давней-предавней, а его легенда отнюдь не наводит на космогонические размышления. А рассказал старый Орунбай о двух лунах, что жили когда-то на небосводе. Каждую ночь всходили они, чтобы полюбоваться на красавицу Землю. Однажды, когда разразилась страшная буря, а громы и молнии договорились уничтожить Землю людей, одна из лун бросилась вниз — прикрыть собой, защитить любимицу. Так родились эти странные, лишенные растительности, лысые космические плато, что каждому путнику должны напоминать лунные долины.

Но ярко светило солнце, по тракту сновали груженые ЗИЛы, на отгонные пастбища везли скот, из радиоприемника в кабине звучал голос ленинградского певца, и в голову совсем не лезли мысли о пришельцах и прочих космических фантазиях. И очень трудно представлялось, что могут быть эти перевалы совсем недоступными. И именно здесь разыгрывалась битва за жизнь. Но в портфеле у меня лежала магнитофонная запись — беседа с памирскими шоферами. И она возвращала к реалиям жизни.

Г. И. Гернер:

— Тут ошибочка вышла, что до сих пор не установили на Памире памятника ЧТЗ.

С. А. Поважный:

— Да, на любом перевале можно: трактор на пьедестале. Хоть на Кзыл-Арте, хоть на Талдыке. Он заслужил этого давно: и в 1936-м и позднее, в 50-е годы, когда в заносы спасал людей, и сейчас. И надпись сделать: «Честь и слава тебе, ЧТЗ!»