Караван счастья - [28]

В один из тех дней, когда буквально вся страна ежевечерне смотрела серии «Летописи», переживала, вспоминала, узнавала себя, знакомых на телевизионных экранах, на Магнитку приехала иностранная делегация. Первый мартеновский цех, который уже тогда один давал стали больше, чем металлургия всей царской России, показывал им секретарь партийного бюро Иван Моисеевич Лешко. В беседе гости поинтересовались, сколько лет он работает на комбинате.

— Двадцать шесть.

— А сколько же вам лет сейчас? — «этот русский явно преувеличивает», руководитель делегации решил уличить его.

— Сорок, — спокойно ответил Лешко.

— Но этого же не может быть!

И Иван Моисеевич, как на главное доказательство, сослался на эти кадры, что снимали кинооператоры в его смене для кинокартины «Здравствуй, Москва! (впоследствии, их использовали в кинохронике о жизни государства).

Кто из ребят той поры не знал этого фильма — «Здравствуй, Москва!» Кто вместе с героями его — мальчишками и девчонками из ремесленного училища — не бродил мысленно по московским бульварам, не волновался перед концертом на столичной сцене, кто не радовался, не печалился вместе с ними, не сопереживал их удачам. Кто не знал этой песни:

Мы идем, мы поем,

Мы проходим по бульварам и садам,

Мы идем, мы поем,

И Москва улыбается нам.

Целое послевоенное поколение выросло на фильме С. Юткевича. Завороженно следили мы за экранной, такой счастливой и красивой жизнью этих ребят, чуточку завидуя им.

Спустя много лет из уст участников съемок — магнитогорских РУ-шников времен войны — услышала я рассказ об этой «счастливой и красивой жизни»: о голодных, раздетых, потерявших родителей, напуганных войной, тяжело работавших в цехах детях, о том, сколько тепла сердечного, сколько такта и доброты потребовалось воспитателям, чтобы отогреть их оледеневшие сердца, заставить поверить в добро их, видавших смерть и горе, познавших голод и несправедливость, научить радоваться и смеяться.

Днем их величали по имени-отчеству, они заменяли ушедших на фронт мастеров, работали формовщиками, крановщиками, катали броню, варили сталь. Поздно вечером, захватив пайку хлеба, собирались вокруг печки-буржуйки, на которой в ведре варилась картошка, спорили, вспоминали, иногда танцевали под баян, и большая дружба постепенно возвращала израненные ребячьи души ко всему доброму, хорошему.

Центром этого рождающегося коллектива, подругой, матерью, наставницей ребят была молодая воспитательница, так же, как и большинство из них, эвакуированная с запада страны — Наталья Николаевна Карташова, балерина по довоенной профессии.

Разные пути приводили ребят в ансамбль, а следовательно, и ремесленное училище, на комбинат. Андрюшу Мистюкова Карташова, заслушалась у проходной. Чумазый, оборванный, он лихо играл на баяне все, что бы ни попросили. У него угадывался абсолютный слух. Поговорив с Андрюшей, Наталья Николаевна тут же определила его в пионерский лагерь, а затем в училище. Пройдет несколько десятилетий, и заслуженный артист РСФСР, композитор А. П. Мистюков с благодарностью напомнит ей об этих днях.

Гришу Галкина привезли из Днепропетровска, где в первые дни войны милиция «выловила» его по месту жительства — в трубах городской централи. Еще трех лет мальчик остался без родителей, его воспитали беспризорники, знаком был с финками, драками, кражами. В училище Гриша учился быть сталеваром, в фильме танцевал знаменитого «Гусачка». И это последнее определило его дальнейшую судьбу — до последних лет своей жизни заслуженный работник культуры РСФСР Г. И. Галкин работал балетмейстером вместе с А. П. Мистюковым в ансамбле песни и пляски Липецкого металлургического комбината.

В Днепропетровском драматическом театре имени Шевченко прошла творческая жизнь Владимира Тульчинского, в Брестском драматическом — заслуженной артистки РСФСР Лилии Баталовой, в Воронежском хоре — Николая Игнатова. Все они на профессиональную сцену вышли из фильма «Здравствуй, Москва!» Им всем подарила судьбу военная Магнитка, РУ № 13, как и тем из ребят, кто, подобно Владимиру Ломакину, не изменил своей первой рабочей профессии. С 1954 года, как закончил Ленинградский индустриальный техникум, и до пенсии варил он сталь в третьем мартеновском цехе Магнитогорского металлургического комбината.

На Челябинском металлургическом работала Любовь Ходоровская, осталась на Урале и Л. Ф. Докшина-Антонова, во многом повторив судьбу своей учительницы Н. Н. Карташовой.

Сама Наталья Николаевна — уже давно заслуженный деятель искусств РСФСР, орденоносец, много сил отдала она созданию еще одного хорошо известного в стране танцевального коллектива — на Челябинском тракторном заводе.

Наверное, уже не один читатель подумал, читая эти строки, до чего же все просто на бумаге: бывшие беспризорники, некоторые без пяти минут рецидивисты, во всяком случае наверняка входившие в категорию, ныне именуемую «трудными подростками», как в сказке, переродились в знаменитостей.

Конечно, трудно и сложно складывались судьбы людей. И, наверное, о каждом из них можно написать остросюжетную книгу.

Несколько лет назад у Натальи Николаевны Карташовой собрались ее воспитанники. Я была на этой встрече. И вот за праздничным столом, в самый разгар воспоминаний, Карташова спросила: