Караван-сарай - [4]

Днем Сергей с Колькой уходили на работы, которые у них спорились: вдвоем они вполне справлялись, — а вечером, поужинав пловом, ложились на раскладушки и, немного поговорив (шутливо пофилософствовав), засыпали крепким сном, как и положено трудовым людям с чистой совестью. Только однажды, за пару дней до окончания работ, Сергей произнес серьезную речь… Которой предшествовал его же безобидный вопрос:

— Куда дальше идешь, дядя Коля?

— На Кавказ иду, Серега… — Колька не удержался от шутки: — Там тепло, виноград…

— Нашел куда идти… — сказал Сергей глухо, как будто булыжник уронил на бетонный пол.

После  этих  тяжелых слов Сергей долго молчал, при этом, как показалось Кольке, с какой-то чрезмерной сосредоточенностью куря: как будто не перекуривал, а заправлялся.

А затем Сергей рассказал свою историю, подрагивающими руками тасуя три предмета — пачку сигарет, зажигалку, окурок. Речь его сделалась вдруг возвышенной, что за ним не наблюдалось ранее, как будто он читал заученный текст, возможно — давно внутри себя, тысячу раз произнесенный: поэтому и не замечал пафоса… Скорее, пафос был выстраданным, и по его понятиям — справедливый, поэтому Сергей его не стеснялся, не тушевал, не прятал…

Сергей был положительным учеником средней школы и послушным ребенком в семье, доставлявшим родителям только радость. Поступил в университет, там же «пришел к Богу», принимал участие в миссионерских поездках по стране. Это светлый период его жизни, когда она, жизнь, была наполнена ясным и высоким смыслом. С учебой не заладилось, видимо, оттого что подспудно чувствовал, что выбрал не ту специальность. Решил повременить со студенчеством, созреть для правильного выбора. Как и полагается по возрасту, пошел в армию. После «учебки» служил командиром танка в одной из сибирских танковых бригад. До демобилизации оставалось полгода…

В ночь со второго на третье января 1995 года часть подняли по тревоге, повезли в Новосибирск. В военном городке построили, командование описало ситуацию. Не везде по России солдат спрашивали, хотят ли они в Чечню, только им вот предложили: кто желает — шаг вперед…

Конечно, он тогда не представлял, что это будет за кампания… Иным сейчас легко анализировать, кого-то упрекать, кого-то оправдывать. Но в тот момент, когда Сергей делал  шаг вперед, он точно знал, что Чечня это Россия, а тот, кто нарушает целостность России, — ее, а значит, и его, Сергея, враг. Пусть ему докажут, что солдат в нормальной стране должен думать иначе! Да, есть в  этой военной истории виноватые, но в одном уверен — простой солдат ни в чем не повинен. На нем нет ни сраму, ни греха… Жестокость к мирным людям? Мародерство? Полно! Это не боевые действия порождают: в каждом большом городе за сутки, случается, убивают несколько человек, и делают это не солдаты срочной службы и не боевики… И там  — «шакалили» только те, кто из подонков рода человеческого, не брезгующие падалью, независимо от национальной и войсковой принадлежности.

В тот же день тем, кому предстояло лететь на боевую задачу (тогда еще никто не называл это войной), выдали оружие, переодели во все новое, накормили до отвала — никогда так не кормили… Дали политическую «вводную», генерал вкратце рассказал, как нужно воевать в городских условиях. Это был недолгий период времени «чеченской» эпопеи, буквально часы, когда они чувствовали, что нужны стране, армии. Больше, до самого «дембеля», такого не повторилось ни разу.

В Кабардино-Балкарии, в перевалочном лагере, из вновь прибывших сибиряков сформировали команды и на неопределенное время оставили не у дел, как показалось танкистам, практически забыли. Между тем, эшелоны периодически уходили в сторону Грозного. Экипаж послал  Сергея, командира танка, к начальнику лагеря с просьбой: хотим определенности, отправьте нас. Офицер посмотрел на Сергея с грустным удивлением и сказал: ну, что ж, как раз  экипажа в одной роте не хватает, собирайтесь.

Их настраивали: берите воду здесь, заливайте фляжки, любые емкости, в Грозном все отравлено, есть-пить нельзя…

Прибыли на место. Это был старый укрепрайон дудаевцев, недавно у них отбитый, на окраине города. Первые впечатления мрачные: грязь по колена, близкая стрельба, рядом остановились две машины «Урал», одна с ранеными, другая с трупами — до верху, до самого тента… «Старики» поведали, что ежедневно машин таких, с «двухсотыми», штук пять-шесть. Посоветовали: кокарды и все блестящее снять — снайперы работают днем и ночью. И еще сказали: ну, танкисты, если живыми останетесь, значит, заговоренные, потому что… смешное у нас командование — кто же на танках в городе воюет! Подошел полковник, из «афганцев»: ребята, настраивайтесь на настоящую войну, это не Афганистан, это хуже.

Их опять оставили «в покое», не поставив никакой задачи, не выделив техники. Наконец, на настойчивые вопросы танкистов ответили: вон стоят подбитые, с небольшими неисправностями машины, выбирайте; два-три дня на ремонт — и в бой. Когда ставший на время их танк Т-72 был готов, Сергею сказали: завтра на Дудаевский Дворец.

В район центра города взвод (три танка) прибыл к вечеру. Ночевать в машинах нельзя — артобстрел, поэтому коротали ночь в подвале одного из домов около рынка. Там впервые Сергей увидел тех, кто «переживал» дни войны в подвалах: пожилые люди, дети… Запомнилась восьмидесятилетняя старушка. О чем она думала — жалела о том, что дожила до этих лет? Сейчас ему понятно: воюют не народы, воюют бездарные политики, не умеющие решать вопросы по-человечески… Но пребывать в скотском состоянии, в том числе убивать друг друга, приходится простым людям…