Караван дурмана - [19]

– Сифилис с туберкулезом там процветают. – Громов выдул из ноздрей две тугие струи дыма. – Постоянные репрессии против русских, погромы, поджоги, массовые побоища. В городе можно подвергнуться аресту и пыткам, а в каком-нибудь ауле вообще прирежут и имени не спросят. Нищее население вымирает от голода и холода, а миллиарды нефтедолларов перекачиваются на счета назарбаевского клана. – Громов зло докурил сигарету и раздавил ее в пепельнице с таким видом, словно это была отвратительная гусеница. – Там полный беспредел, – сказал он, хмурясь, – в некоторых районах даже хуже, чем в Чечне. Не слишком подходящее место для семейных путешествий.

– Но я ведь буду с тобой, – пылко возразила Ленка.

– Вдвоем гораздо опасней, чем одному.

– А мне плевать!

– Все будут против нас, даже те, которые будут улыбаться нам в глаза, пряча за спиной…

– Плевать!

– Пряча за спиной ножи, – закончил Громов, сердясь на себя за многословие. Когда мужчина пускается в длинные объяснения, он демонстрирует свою нерешительность. А женщины этим пользуются. Нелюбимые жены и любимые дочки. Ты твердо говоришь «нет», а потом послушно пляшешь под их дудку, и то, что твое лицо сохраняет независимое выражение, ничего не меняет.

– Папа, – прошептала Ленка, – пожалуйста.

Громов покосился на ее кулачки, прижатые к груди. Казалось, костяшки пальцев вот-вот прорвут натянутую до предела кожу.

– Иди достирывай, – буркнул он, вставая и отворачиваясь к окну, – пока есть время.

– Это значит…

– Это ничего не значит, – отрезал Громов. – Сначала я повидаюсь с Чуркиной, а там видно будет.

– Спасибо, папочка!

Услышав бойкий перестук пяток дочери, метнувшейся по коридору в ванную, он покачал головой и усмехнулся. Закрыв глаза, было легко представить Ленку совсем маленькой. Они собираются в кино, в зоопарк или в планетарий.

Улыбка сползла с губ Громова, когда он вспомнил, что отправляются они не развлекаться, а искать Ленкиного мужа, пропавшего без вести. В Казахстан, к черту на кулички.

– Вот тебе и зоопарк, – прошептал он, натягивая куртку и поднимая воротник, хотя находился пока что не на пронзительном мартовском ветру, а в теплой, уютной квартире своей дочери. Очень взрослой, очень упрямой дочери. Если в ней и сохранилось что-то от прежней Ленки, то это детская вера в чудо. Коль ты отец, то ты должен быть по совместительству и волшебником. Хотя бы для одного-единственного человека на свете. Для своей дочери.

Машинально прикоснувшись к рукоятке пистолета под курткой, Громов направился к двери. Самое удивительное, что при этом он опять улыбался, а причин для этого вроде бы не было, ни одной.

Глава 7 Не ждали

В тридцать три года женщина знает о сексе значительно больше, чем ей того хочется, особенно если она привлекательна и общительна.

Уж кто-кто, а Наталья Чуркина не страдала отсутствием опыта подобного рода, так что удивить ее чем-либо было трудно. Принимая жизнь такой, какой она является на самом деле, она не стала делать трагедию из того, что Игорь Корольков не принадлежит к числу мужчин, которых принято называть неутомимыми любовниками. Когда он разыскал ее и остался ночевать впервые, она была слишком счастлива, чтобы придавать значение таким мелочам, как скомканные половые акты, прерывающиеся на самом интересном месте. Ее бывший одноклассник был щедр, богат, почти равнодушен к спиртному и, главное, холост. Ничего, что его некогда румяные щечки свесились на манер бульдожьих. Плевать, что волосы поредели и стали похожими на свалявшуюся паутину. Это был тот самый Игорек, который после выпускного вечера первым расстегнул на Наталье лифчик и признался ей в вечной любви. Разве такое забывается? Кто думает так, тот плохо знает женскую натуру.

Десять лет брака с горьким пьяницей не убили в Наталье стремление любить и быть любимой. Наоборот, осознание того факта, что выписанный из квартиры муж валяется где-нибудь под забором в то время, как она резвится с любовником на брачном ложе, кружило ей голову, заставляя сердце биться сильнее. Наташины глаза сияли от счастья, с ее уст срывались нежные слова, грудь вздымалась, тело трепетало, отзываясь на скупые ласки Королькова. Подобное состояние способны описать лишь авторы сентиментальных романов, которые сами постоянно сияют и трепещут. Они же хорошо знают, какой мучительной бывает разлука влюбленных. И какая это радость – каждая новая встреча.

Корольков возвратился в Курганск через каких-то полторы недели после отъезда и, пряча глаза, признался Наталье, что не мыслит без нее своего дальнейшего существования. Его левая щека при этом нервно подергивалась. Нынче он бродил по чуркинской квартире в одних носках, проверяя, насколько плотно задернуты шторы на окнах, и глухо бубнил:

– О том, что я у тебя, не должна знать ни одна живая душа, слышишь?

– Ты уже сотый раз это повторяешь, – напомнила Наталья. Она только что возвратилась из ванной, где завершила одно небольшое дельце, не доведенное любовником до конца, и теперь испытывала приятную расслабленность.

– Повторение – мать учения, – сказал Корольков, принимая позу аиста, чтобы хорошенько почесать одну ногу об другую.