Караван чудес (Узбекские народные сказки) - [28]

смотрю — хозяин мой лежит передо мной, задрав ноги к небу. Оказывается, хозяин явился в хлев ночью подбросить мне корму, а я его во сне ударил рогами. Пришёл он в себя, встал, привязал, к столбу и давай меня бить палкой. Бил-бил — всю шкуру мне изорвал в клочья. Взяла меня обида. Не говоря ни слова, отправился я потихоньку в путь,— закончил вол свой рассказ.

Так и пошли они: вол, ишак, петух, тушканчики, а пчелы летели.

Шли они путем-дорогой. Долго шли, много прошли и, наконец, пришли в Сусамбиль.

Увидели они прекрасную долину — воздух чистый, трава зеленая, зреют дыни, на лозах висят виноградные гроздья, на деревьях урюк, яблоки, груши, всевозможные плоды, какие только есть на свете. Тут наливаются колосом ячмень и пшеница, там зеленеет на полях клевер с цветущими головками. Кругом изобилие, всего много.

Стали наши путешественники жить в Сусамбиле. Никто их не бьет, не ругает: вол вместе с петухом пшеницу жнут, ишак на спине урожай перевозит, тушканчики в амбар складывают. Пчелы сок цветочный собирают, мед делают.

Живут вол, ишак, петух, тушканчики, пчелы радостно и счастливо, беды никакой не знают.

Пусть они живут, а вы послушайте про другое.

На окраине Сусамбиля высились горы со снежными вершинами, а в этих горах было много волков.

Однажды знатные волки собрались на высокую гору к своему падишаху. Сидели, жаловались: времена стали плохие, в горах всех диких козлов сожрали. Голодно стало.

Вдруг падишах видит сверху: вол, ишак и петух ходят по сусамбильским лугам — пшеницу жнут.

— Эге,— сказал падишах,— вон там, смотрите, гуляет кебаб.

Вскочили волки, зубами защелкали. Посмотрели в ту сторону. У всех даже слюнки потекли. Падишах сказал:

— Пусть десяток храбрецов пойдет в долину и пригонит кебаб сюда.

Один волк-хвастун выскочил вперед и, виляя хвостом, сказал:

— О шах, неужели с ишаком, волом и петухом будет возиться целый десяток волков. Разрешите, я пойду один и пригоню их сюда.

— Э, да ты ничего не сумеешь сделать,— перебил его другой волк.— Уж лучше я пойду.

Тут оба волка сцепились и стали грызться.

— Прекратите драку!— закричал падишах.— Идите вдвоем. А остальные пусть приготовят шашлычные шампуры, и разведут огонь.

Два волка с радостным воем кинулись в долину Сусамбиль.

— Иа, иа, иа!— закричал ишак.— Волки! Спасайся кто может!— и хотел ускакать.

— Ку-ка-ре-ку!— закричал петух и вспорхнул на спину ишаку.— Стой, трус, ты надеешься на крепкие свои ноги!

— Что же делать?— промычал вол.— Волков много, зубы у них железные.

— Вот что,— сказал петух.— У вола могучие рога — он будет бодать, у ишака крепкие копыта — он будет лягать, у пчел острые жала — они будут жалить, тушканчики выроют норы, чтобы волки спотыкались.

— А ты что будешь делать, крикун?— спросил, дрожа от страха, ишак.

— А я буду командовать. Ку-ка-ре-ку! Ку-ка-ре-ку! А волки тут как тут.

— Ты бери вон того,— сказал один из них другому, указывая на ишака,— а я возьму вот этого,— мотнул он головой в сторону вола и кинулся к нему.

Вол отступил несколько назад, разбежался да как ударит рогами,— волк кубарем полетел, перевернулся семь раз.

Другой волк подскочил к ишаку, ишак повернулся к нему задом да как лягнет обеими ногами. Волк кубарем полетел, перевернулся семь раз.

Тут налетели пчелы тучей и давай жалить волков в нос, в глаза, в язык. Взвыли жалобно волки и, чуя гибель, бросились бежать туда, откуда пришли. Бежали и на каждом шагу лапами в норы тушканчиков попадали, чуть все ноги не обломали.

А в горах в надежде, что посланные шахом храбрецы вот-вот пригонят вола и ишака, волки приготовили побольше шашлычных шампуров, нарезали луку, заправили тмином и уксусом и ждут.

Вдруг видят они, что храбрецы бегут обратно, окровавленные, с распухшими мордами.

— Что случилось?— спросил падишах.

— Эх, шах!— взвыли посланцы.— Это не кебаб там ходит, как вы изволили сказать, а волчья погибель.

И они наперебой начали . рассказывать, что с ними случилось.

— Это напасть,— сказал первый «храбрец».— Там ходит сам ангел смерти Азраил, в руках у него железная палица. Как махнет он этой палицей, каждый семь раз перевернется и без чувств падает на землю.

— Э, ты не видел,— сказал второй «храбрец».— У них есть один богатырь, голос у него, точно труба, а кулаки у него железные, как ударит — семь раз перевернешься, только тогда встанешь!

— Э, ты не знаешь,— сказал первый «храбрец».— Там есть удалые воины. Они как начнут острыми пиками колоть, так все тело начинает зудеть и нестерпимо болеть.

— С ними вместе пришли и могильщики!— закричал второй «храбрец».— Мы еще не умерли, а они для нас по десять могил вырыли. В них мы попроваливались, чуть все лапы не поломали.

Первый перебил:

— Есть у них и трубач — карнайчи... Забрался он на дерево и давай так трубить, что мы чуть не оглохли.

Перепугались волки не на шутку. Падишах тоже струсил.

— Что ж нам теперь делать?— сказал он.— Не пойти ли нам всем против них?

— Нет, шах!—завыли волки.— Это такая напасть, что если соберутся даже волки со всего света и то ничего с ними не сумеют сделать. А вы думаете, что за ними никого нет? О, за ними несметная сила!

— Ну, тогда лучше нам уйти отсюда,— сказал волчий шах и побежал так быстро, что только его и видели. Бросив впопыхах шашлычные шампуры, лук, заправленный тмином и уксусом, волки бросились, поджав хвосты, в горы.