Капризы мисс Мод - [8]

«Проклятый мир, – размышлял он в то время, как мотор, проехав несколько сажен остановился, так как проезд был запружен. – Скучный и бестолковый мир, в котором нет никаких неожиданностей. Даже когда садишься в мотор, он останавливается и не хочет двигаться». В эту минуту дверца мотора открылась, и девушка в коричневом вскочила в него.

– Простите меня, – сказала она едва переводя дыхание, – только ради бога, скройте меня!

Глава III

Джордж не протестовал. Не теряя драгоценного времени на расспросы, он действовал быстро и умно при таких обстоятельствах, когда самый рассудительный человек рисковал бы утратить равновесие. Дело в том, что Джордж долгие годы был усердным игроком в гольф, а это лучшая школа, которая приучает к умению сосредоточиться и развивает способность к острой наблюдательности. Принято считать, что существует двадцать три важных правила, которые одновременно надо держать в уме за игрой в гольф, и для человека, который преодолел эту премудрость, труд сокрытия девиц в таксомоторах не более, чем дешевая игра. Спустить штору в автомобиле было для Джорджа делом одной минуты. Затем он высунулся из окна таким образом, что совершенно заслонил внутренность мотора от взоров публики.

– Как я вам благодарна, – проговорил голос позади него.

Джордж созерцал Пикадилли глазами, с которых спала пелена. Разум говорил ему, что он еще находится на Пикадилли. Вместе с тем, ему показалось невероятным, что это могла быть та самая улица, которую он за несколько мгновений до того подверг осуждению и нашел бесцветной и неинтересной. По правде говоря, она мало изменилась в своих основных чертах. То же количество праздных людей сновало туда и сюда. Здания по-прежнему производили такое впечатление, точно их не чистили со времен Тюдоров. Восточный ветер все еще продолжал дуть. Но в действительности Пикадилли совершенно изменилась. Раньше это просто была Пикадилли. Теперь же она превратилась в Золотую улицу города мечтаний, одну из важнейших артерий столицы волшебного царства фей. Розовый туман застилал глаза Джорджа.

Годы спали с него и в одно мгновенье из брюзжащего старика он превратился в пылкого двадцатилетнего юношу, погруженного в мир весны, цветов и весело журчащих ручейков. Случилось невозможное. Небо ниспослало ему приключение, и ему было безразлично, даже если бы пошел снег. Вероятно, розовый туман, который застилал его глаза, помешал ему заметить быстрое приближение безукоризненно одетого юноши, в возрасте около двадцати одного года, который, в то время, как Джордж старался превратить мотор в спокойное убежище, спешно за кем-то гнался, с решительным видом, напоминая собой хорошо дрессированную ищейку. Только когда этот джентльмен, тяжело дыша, остановился в непосредственной близости от него, Джордж догадался об его существовании.

– Вы, сэр! – сказала ищейка, снимая блестящий цилиндр, отирая покрасневший лоб и снова водворяя на место сверкающий головной убор. – Вы, сэр!

Что бы ни говорилось о возможности любви с первого взгляда, – а Джордж сделался теперь убежденным сторонником этой теории, – не может быть никакого сомнения в том, что прямо противоположное явление случается зачастую. Так, после первого взгляда дружба с некоторыми людьми невозможна. Таким именно субъектом, по мнению Джорджа, и был этот бормочущий владелец шелкового цилиндра. Он соединял в своей персоне все черты, которые более всего ненавидел Джордж. Для молодого человека он был необыкновенно тучным и уже с двойным подбородком. У него были маленькие усики, которые в предубежденных глазах Джорджа производили жалкое впечатление. Лицо его было красным, а тон – повелительным. Джордж получил воспитание в Лауренсвеле и Гарварде, а впоследствии ему пришлось вращаться в обществе самых выдающихся театральных антрепренеров Нью-Йорка, и он умел найтись при всяких обстоятельствах.

– Что вас укусило, молодой человек, – сдержанно спросил он, высовываясь немного более из мотора.

Рассыльный мальчик, два субъекта в изношенной одежде, отнюдь не занятые полезным промыслом, и продавщица остановились, чтобы наблюдать за этой сценой. Время не играло роли для этих убежденных любителей всяких зрелищ. Так как продавщица уже опоздала, то не имело значения, если она еще задержится, рассыльному не предвиделось никакой работы, кроме одного поручения с надписью «очень важно», «срочно». Что же касается двух оборванцев – их единственною, непосредственной целью было пробраться к ближайшему трактиру и прислониться к его стене. Один из них, склонив голову на бок, произнес, «в чем дело», другой поднял валявшийся окурок сигары и закурил.

– Молодая девушка только что вошла в ваш автомобиль, – сказал полный юноша.

– Ничего подобного, – возразил Джордж, я все время находился в автомобиле и наверное бы это заметил.

В этот момент движение экипажей возобновилось, и автомобиль, быстро отъехав на расстояние пяти-десяти ярдов, снова принужден был остановиться. Джордж, высунувшись, подобно улитке из окна, развлекался видом погони. Охота продолжалась. Юноша действовал совершенно так же, как действовала бы послушная ищейка при подобных обстоятельствах, разве только с той разницей, что он не закидывал головы кверху и не лаял. Он пустился в быстрый галоп, сопровождаемый добровольными спутниками. Принимая во внимание, что молодой человек был очень толст, что рассыльный мальчик считал, что поспешность не свойственна его профессии, а у продавщицы возникли сомнения, подобает ли леди бежать сломя голову и что оба представителя богемы так же не торопились, нужно сказать, что кавалькада двигалась не особенно быстро. Мотор все еще стоял, когда его настиг весь отряд.