Капризная принцесса - [9]

Тем временем трубочист осторожно принял у Ксанки свечу.

— Вот, смотри… — он поднял свечку над головой, одной рукой прикрывая её от потока воздуха. Незначительная часть дымохода осветилась, хотя сознание принцессы выловило не столько свет, сколько причудливую игру теней. Вскоре пламя свечи проиграло борьбу с ветром и погасло, снова погрузив дымоход в темноту. Некромешную: ночь была безоблачная, и пару звёздочек можно было разглядеть даже сейчас, хорошенько задрав голову.

Хоть свеча горела и недолго, кое-что принцесса рассмотреть всё-таки успела.

— Как же здесь грязно! — скривилась она.

— Не на то смотришь, — отозвался трубочист, передавая потухшую свечу Ксанке, и нырнул обратно в дымоход. — Ксанка, зажги её, пожалуйста. Видела, — вновь обратился он к принцессе, — здесь кирпичная кладка, и как правило есть за что уцепиться. Лезть совсем невысоко, сажени две, ну, может, чуть больше. Но я на всякий случай перекинул сюда с крыши две верёвки, вон они начинаются, чуть выше. Они хорошо привязаны сверху, так что можешь смело за них держаться. Ну как, не передумала?

— Передумаешь тут, — отозвалась принцесса. — Вот жалко, что темно, лучше бы свет какой-никакой был…

— Уж извините, свечку я вам сверху держать не стану, — ехидно заметила Ксанка.

— А днём трудно было бы не заметить две перемазанные сажей фигуры на крыше, — согласилась принцесса.

— Есть ещё один способ — разжечь огонь в очаге, — хихикнул трубочист. — Только боюсь, тогда мы с тобой можем не успеть добраться до верха.

— Я, пожалуй, зажгу здесь пару свечей и поставлю поближе к очагу, — решила Ксанка. — А вам пора бы уже поторопиться. Фрейлина ушла не навсегда, того и гляди нагрянет.

Это было справедливо. Кое-как выбравшись из дымохода, принцесса обняла Ксанку, неожиданно крепко.

— Удачи вам! — проговорила Ксанка.

— Даст Бог, свидимся, — сказала принцесса и, сдерживая ком в горле, образовавшийся неожиданно для неё самой, снова пролезла в дымоход. Сейчас было не до эмоций, поплакать можно будет и после.

— Кто лезет первым, ты или я? — поинтересовался трубочист.

— Ты, конечно, — не задумываясь ответила принцесса.

— Ну, как знаешь. Значит, в случае чего я буду падать на тебя, а не наоборот.

Эти слова могли бы заставить принцессу и передумать, но было поздно: поплевав на ладони, трубочист начал подъём. Провёл рукой по стенке дымохода, уцепился за щель, подтянулся, нашёл наощупь, где примостить ногу, затем ухватился за край одной из верёвок и полез дальше. Сделав короткий вдох и резко выдохнув воздух, принцесса последовала за ним.

Дело спорилось. Благородной девушке, разумеется, не полагалось принимать участие в подобных авантюрах, однако в детстве принцесса росла девочкой озорной. Ей нередко доводилось лазить по деревьям, и это искусство она освоила практически в совершенстве. Со стенами дело обстояло несколько хуже, однако как-то раз, не так уж давно — года три назад, она на спор вылезла из горницы через окно и спустилась вниз по старому плющу. Спустилась весьма успешно — если не считать того, что была поймана за сим непотребным занятием и, в первый и единственный раз в жизни, подвергнута нещадной порке. По сравнению с тем, что ей пришлось тогда пережить, падение с высоты одной или двух саженей казалось сущим пустяком.

Примерно половина пути была позади, когда произошло первое непредвиденное событие. Верёвка, за которую как раз уцепился трубочист, по-видимому, перетёрлась о край трубы и благополучно порвалась. Трубочист, недостаточно крепко державшийся за саму стену, начал падать, практически принцессе на голову, как, впрочем, и обещал. Однако за счёт того, что дымоход был достаточно узким, сумел-таки зацепиться за кирпичные стенки и остановил падение.

— …! — громко выругался он, когда всё уже было позади.

Принцесса благородно поморщилась, хотя, сказать по правде, у неё и у самой чуть не сорвалась с языка пара крепких словечек.

— Фи, как ты выражаешься! — воскликнула она.

— А что тебе не нравится? — поинтересовался трубочист, слегка отдышавшись. — Ты же не благородная дама. Кто у тебя отец?

— Кузнец, — нехотя отозвалась принцесса.

— Ну, так о чём речь? Он что у тебя, не ругается, как сапожник, когда вечером выпьет?

— Ну он ведь кузнец, а не сапожник, — ехидно возразила принцесса. А сама подумала, что насчёт кузнеца не знает, а вот её отец-король и точно, распив с первым министром пару бутылочек, принимался ругаться так, что дворники под окном стояли и записывали. Видать, бранная речь объединяет представителей разных сословий лучше, нежели любая философия. Брань и спиртное. Это была вторая мудрая мысль, посетившая принцессу со вчерашнего вечера.

Они продолжили подъём, и когда выход был уже совсем близко, настал черёд принцессы выругаться. Правда, несколько мягче, чем это сделал трубочист.

— Вот дьявол! — воскликнула она.

— Где? — насмешливо поинтересовался сверху трубочист.

— Тебе смешно, а я, кажется, серёжку потеряла, — пожаловалась она.

— Что ж ты в серёжках в дымоход полезла? Ох, женщины… Извини, я за ней возвращаться не стану. А что, ценные серёжки?

— Да нет, в общем-то простые, — отозвалась принцесса. — Просто дороги как память, мне их ещё в детстве подарили, вроде как талисман.