Каприз - [54]

— Хэлло, сыщик, — сказал он. — Входите, месье Пуаро. Я как раз упаковываюсь.

Пуаро вошел. Обставлен дом был просто и довольно безвкусно. Повсюду были вещи Алека Легги. На полу стоял раскрытый чемодан, а вокруг — разбросанные книги, бумаги и отдельные предметы одежды.

— Остатки развалившегося хозяйства, — сказал Алек Легги. — Пегги ушла. Полагаю, вам это известно.

— Нет, я не знал.

— Я рад, что есть кое-что, чего и вы не знаете, — усмехнулся Алек Легги. — Да, она находит, что супружеской жизни с нее довольно. Собирается связать свою жизнь с этим прирученным архитектором.

— Мне очень печально слышать это.

— Не вижу, какая вам печаль от этого.

— Мне печально потому, — сказал Пуаро, убирая две книги и рубашку и усаживаясь на край дивана, — потому что уверен: она не будет с ним так счастлива, как была бы счастлива с вами.

— Она не была особенно счастлива со мною за эти шесть месяцев.

— Шесть месяцев — это не жизнь, — возразил Пуаро. — Это лишь короткий период из того, что могло бы стать долгой и счастливой семейной жизнью.

— Вы говорите, как проповедник.

— Возможно. Но разве я не прав, если скажу, мистер Легги, что большая часть вины ложится, вероятно, на вас, а не на вашу жену, за то, что она не была счастлива с вами?

— Она, конечно, так и считает. Во всем, разумеется, виновен я.

— Не во всем, а кое в чем.

— О, виноват полностью я. Я мог бы утопиться в этой проклятой реке, и делу конец.

Пуаро смотрел на него в задумчивости.

— Я рад, — заметил он, что сейчас вы больше озабочены своими собственными невзгодами, чем невзгодами всего человечества.

— К черту все человечество, — сказал мистер Легги и с горечью добавил: — Мне кажется, я все время ставил сам себя в глупейшее положение.

— Да, — ответил Пуаро, — я бы сказал, вы скорее достойны сочувствия, чем порицания.

Алек Легги пристально посмотрел на него.

— Кто нанял вас следить за мной? — спросил он. — Пегги?

— Откуда вы взяли?

— Ну, поскольку официального ничего не произошло, я пришел к выводу, что вы приехали следить за мной по поручению частного лица.

— Вы заблуждаетесь, — ответил Пуаро. — Я никогда не следил за вами. Когда я сюда приехал, у меня не было даже представления о том, что вы существуете.

— Тогда откуда вы взяли, что я достоин сочувствия и тому подобное?

— Из наблюдений. Хотите, я выскажу вам свои догадки, а вы потом скажете, прав я или неправ?

— Вы можете высказывать все, что вам угодно, но не надейтесь, что я на это клюну.

— Я представляю дело так, — сказал Пуаро. — Несколько лет тому назад вас заинтересовали идеи и политическая направленность определенной политической партии. Это естественно для молодых людей с научным складом ума. Но в нашем мире ученый либо не должен заниматься политикой вовсе, либо должен всецело поддерживать официальную политическую линию. В противном случае, и особенно с вашей специальностью, к вам будут относиться с подозрением и даже могут постараться скомпрометировать. Впрочем, я не думаю, что им удалось вас серьезно скомпрометировать. Но я думаю, что на вас оказали давление, чтобы направить по нужному им пути. А вам этот путь оказался не по душе. Вы попытались отступить, но вам стали угрожать. Вам кого-то подослали даже сюда. Я не знаю имени того молодого человека. Он останется для меня навсегда молодым человеком в черепаховой рубашке.

Алек Легги вдруг расхохотался.

— Мне кажется, он надел эту рубашку ради шутки, — сказал он. — Но мне тогда было не до смеха.

Пуаро продолжал:

— Обремененный заботами о судьбе всего мира и о своем собственном затруднительном положении, вы стали человеком, с которым, простите, ни одна женщина не смогла бы жить счастливо. Вы не доверяли своей жене. В этом вся ваша трагедия, так как, я бы сказал, ваша жена относится к числу женщин, умеющих быть верными, и, если бы она знала, в каком вы были отчаяньи и как несчастны, она всецело была бы на вашей стороне. А вместо этого она просто стала сравнивать вас со своим прежним другом Майклом Уэйменом. И сравнение было не в вашу пользу.

Пуаро встал.

— Я бы вам посоветовал, мистер Легги, поскорее собрать свои вещи и немедленно ехать в Лондон к вашей жене, рассказать ей все, что пришлось вам пережить, и попросить у нее прощения.

— Вы мне советуете, — произнес Алек Легги. — А какое, черт возьми, вам дело до всего этого?

— Никакого, — ответил Пуаро. Он встал и направился к двери. — Но в подобных случаях я всегда оказываюсь прав, — добавил он.

Наступила тишина. Потом Алек Легги вдруг разразился диким смехом.

— А знаете, что? — сказал он. — Я, пожалуй, воспользуюсь вашим советом. Развод — чертовски дорогая штука. Кроме того, если вы женились на любимой женщине, а потом не можете удержать ее, это как-то унижает, не правда ли? Я поеду к ней. И если на ее квартире в Челси я застану Майкла, я возьму его за его модный вязаный галстук и вытряхну из него душу! Это доставит мне величайшее наслаждение. — Его лицо вдруг озарилось приятной улыбкой. — Извините меня за мой мерзкий характер, — сказал он, — и большое вам спасибо.

Он хлопнул Пуаро по плечу. Сила хлопка была настолько чувствительна, что Пуаро едва устоял на ногах.