Каппель в полный рост - [12]

Был среди них, между прочим, и бывший военнопленный Роланд Фрейслер, вступивший, в период своей службы в Красной армии, в ряды Всероссийской Коммунистической Партии (большевиков), затем комиссаривший на Украине, служивший в ГПУ, потом по линии Коминтерна вернувшийся в Германию готовить революцию и там, но в одночасье… перешедший в гитлеровскую НСДАП, ставший Президентом нацистского «Народного трибунала», осудившего на смерть германских офицеров и генералов, участвовавших в заговоре против Гитлера в 1944 году, и убитый американской бомбой во время налета авиации западных союзников СССР по антигитлеровской коалиции на Берлин, где Гитлер проводил показательные судебные процессы над своими «врагами народа».

За годы гражданской войны в России через «школу» большевицких «Рабоче-Крестьянской Красной Армии» и «Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем» прошло не менее 300 000 подобных «интернационалистов», плюс 40 000 печально прославившихся своей жестокостью даже на фоне всеобщего зверства, характерного для Гражданской войны, китайских наемников (которых еще царское правительство подряжало на тыловые работы, а большевики за высокую плату привлекли на службу). Попутно заметим, что большевицкими наемниками стало также немало эстонцев и «красных» латышских стрелков, которые не могли вернуться на оккупированную германцами родину. Поэтому латышские полки не разложились и не разбежались, подобно другим российским частям, а согласились служить большевицкому режиму за золото. Любопытно, что после взятия Красной «армией мировой революции» Перекопа, последнего оплота Русской армии генерала барона Врангеля в Крыму в 1920 году, хор «красных» латышских стрелков пел отнюдь не «Интернационал», а латышский гимн «Dievs sveti Latviju» («Боже, благослови Латвию»)!

Так что костяком и наиболее боеспособными частями формирующейся «Рабоче-Крестьянской Красной Армии» стали отнюдь не представители патриотических сил России. Но это так, к слову. Для нас в данном случае важно, что легионеры-чехи не могли спокойно смотреть на немцев или австрияков (объединявшихся ими под общей презрительной кличкой «швабов»), а легионеры-словаки — на венгров-мадьяр, щеголявших красными звездами, лентами и повязками, требовавших от них предъявления документов и сдачи оружия. Для них эти «швабы» и «мадьяры» оставались угнетателями, веками державшими славян в самом жестоком рабстве (достаточно вспомнить яркие сцены постоянных «кулачных боев» между чехами и венграми в рядах австрийской армии в романе Ярослава Гашека о бравом солдате Швейке и знаменитую фразу старого сапера Водички: «Говорил я тебе, ты еще мадьяр не знаешь!» Подобные «теплые» чувства накаляли обстановку до предела.

До поры-до времени большевики вели себя по отношению к эвакуировавшимся чехословакам внешне вполне лояльно. Однако в планы германских «заказчиков» большевицкого переворота и вывода России из войны вовсе не входило спокойное наблюдение за переброской на Западный фронт десятков тысяч свежих бойцов, настроенных откровенно антиавстрийски, антивенгерски и антинемецки и не скрывавших своей преданности Антанте. Ленину и Троцкому был дан кивок из Берлина — и сразу же произошел вооруженный конфликт между красногвардейцами и «братьями-чехословаками» на железнодорожной станции Чита.

Организатор Красной Армии и «Демон революции» Лев Давыдович Троцкий под угрозой смертной казни потребовал от чехословацких легионеров немедленно разоружиться. Но произошло непредвиденное. Чехословацкий корпус, растянутый на огромном пространстве от Дальнего Востока до Поволжья, восстал поголовно. Руководство Антанты призвало чешское командование начать организованную борьбу с германскими союзниками-большевиками. И в результате, при действенной поддержке чехословаков, борцам русского антикоммунистического Сопротивления удалось сформировать правительства Комуча. Сразу же началось формирование антибольшевицкой армии под командованием чешского генерала Яна Сыровы (или, по-русски, Сырового).

На беду национальной России, русско-чехословацкое братство по оружию в борьбе с большевиками стало давать трещины и сбои по мере поступления в Россию сведений о начавшейся в Австро-Венгрии антигабсбургской революции. С этого момента «братья-чехословаки» стали с каждым днем все явственнее утрачивать интерес к русским делам, стремясь как можно скорее вернуться домой. Правда, первое время «чехов» еще сдерживали некоторые обязательства перед Верховным Правителем России адмиралом Колчаком, а главное — перед Антантой (тоже, впрочем, на глазах терявшей интерес к происходящему в России — особенно после военной капитуляции Центральных держав).

Усугубляя все более неотвратимо приближающийся конец Колчака, стали массами покидать истекавший кровью под натиском красных Восточный фронт, захватив Транссибирскую магистраль, забив эшелоны награбленным русским добром (в частности — золотом Государственного банка), бросив тысячи бойцов Белой армии и русских беженцев на верную гибель от жестоких сибирских морозов и рук красных убийц, предав и выдав на расправу эсеровскому Иркутскому комитету Верховного Правителя России адмирала Колчака и совершив еще немало преступлений против доверившихся им русских людей.