Капо Юрий, море и фея Калипсо - [5]

Меж сыром лимбургским живым и ананасом золотым… Нет, мы “Аэрофлотом” за границу, на Кипр, летали, так что знаем. Но вы помните замечательный советский фильм “Иван Васильевич меняет профессию”? Голодную сцену “Пир Леонида Куравлева у царя Иоанна Грозного”? Это было из той же серии. Икра черная, икра красная, икра заморская, баклажанная.

И ведь что интересно, вроде не в скудное время живем - а, товарищи?.. И всё вроде у нас есть, а увидишь такой стол и понимаешь, что всё, конечно, у нас есть, все равны, лишь бы деньги были. Но некоторые, как я читала в одной хорошей книжке, равнее.

После легкого завтрака нам были предложены прохладительные напитки, и далее полет проходил практически без эксцессов. Лишь легкая музыка, смех и звуки телевизора, доносившиеся из салона первого класса, иногда нарушали тишину и мерное гудение моторов. Я даже немного подремала, накрывшись предложенным богиней воздуха шерстяным пледом в красную шотландскую клетку.

Посадку мы произвели в аэропорту города Сочи, сделав круг почета над тихо плещущимся о каменистый брег морем, низко-низко, так, что были видны гребешки волн и рябь на воде - от самолета, и этот круг сопровождался восторженными возгласами из первого салона и наших сопровождающих лиц.

Из аэропорта, через зал VIP, мы прошли к довольно скромному с виду джипу “мерседес-гелендсваген” для начальства и к микроавтобусу “форд” для нашей съемочной группы, которые с комфортом и практически не употребляя спецсигналов отбуксировали нас в известный всей криминальной России (шутка) плюс новорусской тусовке (не шутка) суперотель “Мэдисон-Лазурная”. Да!.. Такое примечательное обстоятельство: в день нашего приезда в городе Сочи открывался кинофестиваль “Кинотавр”. И этой их эмблемой, синим оленем, был обклеен весь город. Я обратила на это внимание как бы по краю сознания, потому что ехали мы, как я уже сказала, довольно быстро, но сообщила о своем открытии Каштанову и решила, что по возможности схожу. Говорю об этом потому, что фестиваль “Кинотавр” еще сыграет свою скромную, но важную роль в нашем повествовании.

Минут через 20 мы въехали в ворота суперотеля. Должна вам сообщить, что это место произвело на меня неизгладимое впечатление ещё в детстве, когда мы с мамой проезжали мимо на экскурсионном автобусе “икарус”. Какой это был год? Союз был ещё цел, но уже на финише, значит 1989-й или 1990-й.

Представьте себе огромный, стеклянный и потому сверкающий на солнце шестигранник со светящейся средь бела дня надписью на крыше, какие-то вечно зеленые, красиво подстриженные шарами и треугольниками кусты, дорожки с розовым гравием и негров-швейцаров в форме с генеральскими галунами на входе, что придавало всей сцене какой-то совершенно безумный, бутафорский и неуловимо издевательский характер… Москвичи скажут: на входе негры с эполетами? Ничего особенного! Но мы же не москвичи. Со смутным ощущением того, что всё это может обернуться весьма нехорошо, я ступила на землю отеля “Мэдисон” вслед за медленно закрывавшимися за нами резными (шутка) - раздвижными воротами.

К нам тут же подскочили какие-то люди и вежливо пресекли наши с Каштановым попытки самим потащить наш скарб. Далее был умопомрачительный холл с зимним садом, фонтаном и стеклянными лифтами наружу, как в Москве, в торговом центре под Манежем, латунные таблички, на американский манер, в полу - с именами всех звезд, которые когда-либо останавливались в этом отеле, как отечественных, так, что меня удивило, и зарубежных (а им-то что здесь надо было?), пафосные служащие в белоснежных сорочках на ресепшене и часы, показывавшие время в Лондоне, Лос-Анджелесе и Токио. (В Японии была глубокая ночь.) И номер люкс на двоих, который нам, ни о чем не спрашивая, почему-то дали на пару с Каштановым.

Впрочем, нет, вру, нас спросили, какой мы предпочитаем этаж.

- Третий, - немного подумав, сказал Каштанов.

- Почему третий-то? - спросила его я в лифте.

- Не знаю, - задумчиво сказал Каштанов. - Прыгать невысоко. - И постучал пальцами по пластиковой стенке лифта.

Войдя в номер и дождавшись, пока приятный молодой человек в форме (без эполет), несший наши вещи, исчезнет, Каштанов мельком оглядел роскошную двуспальную кровать, журнальный столик, темно-зеленый палас с красным рисунком на полу, телевизор “Sоny” c плоским экраном, мрачно посмотрел, как я, подойдя к окну, любуюсь на голубеющий внизу бассейн с морской водой, полосатыми шезлонгами и купающимися постояльцами отеля, помолчал немного, а потом сказал медленно и раздельно :

- П…-ц. Это плохо кончится. Я чувствую.

И пояснил :

- Этот номер стоит не меньше 100 долларов в сутки. Так? Так. А у меня с собой всего 200. И у тебя 100. (Откуда он знал?). Если нас бросят здесь даже завтра - домой мы будем добираться пешком.

3. Серебристый купальник фотографа Каштанова

Собственно говоря, этот первый день я вообще помню очень плохо. Я помню, что сначала мы с Каштановым, немного смущаясь, растащили в разные стороны гостиничные кровати, и при этом Каштанов ругал наших спонсоров за скупость (уж не могли, мол, дать нам два номера), а я молчала. Потом мы приняли душ, прогулялись по территории и окунулись в бассейне, который я видела из окна.