Капкан супружеской свободы - [72]
Демичев говорил что-то еще, подводил его за локоть знакомиться с новыми артистами труппы, с неподдельным энтузиазмом рассказывал о трансформации «Зонтика» и о новых спектаклях, подготовленных к выпуску, но все это доносилось до Алексея как сквозь сон, некую невидимую преграду, будто слуховую пелену. Он кивал, и задавал правильные вопросы, и делал вид, что внимательно слушает ответы, но сам ощущал себя чужим и ненужным здесь. От ощущения праздника и восторга, с которыми он входил в эти стены меньше часа назад, не осталось и следа. И, дождавшись, когда Володя Демичев наконец выдохся и умолк, он несколько театрально развел руками и сказал:
— А я вот, видишь ли, пришел сказать вам, что мой отпуск затягивается на неопределенное время. Мне хотелось просто повидать вас, порадоваться с вами и, может быть, напомнить старым друзьям, что я еще есть, то есть существую…
Последняя фраза прозвучала в его устах определенным укором, и Алексей, не желавший, чтобы ее восприняли как призыв к жалости, быстро поправился:
— У меня сейчас другое на уме. Другие проекты и замыслы. Надеюсь, вы простите меня, ребята?
Шепот недоумения пробежал по группкам людей в полутемном зале. Кто-то из них обожал Соколовского, кто-то недолюбливал, кто-то вовсе его не знал и пришел в этот театр лишь на приманку его имени, но каждый из них сейчас, кажется, испытывал неловкость, будто до сих пор на их глазах совершалось некое воровство, когда у человека отнимали самое дорогое, любимое дело его жизни, а вдруг оказалось, что этот человек уходит сам и вовсе не нуждается ни в жалости, ни в снисхождении. Да и вообще никто на самом-то деле не замаран в предательстве: режиссер просто сам не готов вернуться к ним — может, болеет еще, а может, и правда затеял другие проекты… Вот так-то вот, устало подумал Алексей, заметив произведенное его словами впечатление. Гадайте теперь, кто кого бросил: вы ли меня или я вас?…
— Подожди, подожди… Ты хочешь сказать, что больше не будешь работать с нами? — Демичев нахмурился.
— Я не готов однозначно ответить на твой вопрос, — уклончиво сказал Алексей. — Хочу поэтому пожелать вам успеха и попрощаться с вами, ребята… на какое-то время.
Слабые возгласы протеста, позвучавшие было из уст «старой гвардии», затихли среди шепота новеньких и вполголоса даваемых друг другу пояснений.
«Мне не хватает Ванечки Зотова, — внезапно подумал Алексей, зорко и внимательно глядя на актеров вокруг. — Не хватает его голоса в этом хоре. Он, может быть, нашел бы слова, которые остановили бы меня…»
Но не было рядом Ивана Зотова, и не было прежнего молчаливого, но верного помощника и соратника рядом с усталым, постаревшим режиссером, и лучшая его актриса смотрела на Соколовского своими бездонно-синими, мрачными от невысказанных мыслей глазами — смотрела так, что от ее взгляда хотелось загородиться рукой и трижды сплюнуть через левое плечо.
— Ладно, тогда отдыхай, — вздохнул и заторопился Демичев, мгновенно надевая на себя маску озабоченного нехваткой времени профессионала. Он даже позволил себя бросить взгляд на часы и преувеличенно строго обернулся к актерам: — По местам! Нужно еще раз прогнать финальную сцену. Итак, я говорил вам, что…
Но Алексей не мог позволить ему вот так, легко и просто, перехватить инициативу в последнем эпизоде разыгрывавшегося спектакля, не желал оставлять за ним последнее слово. А потому голос Соколовского привычно перекрыл все шумы и голоса в зале, когда он прощально поднял руки над головой и крикнул:
— Я желаю вам успеха, ребята! Все сбудется, вот увидите! Вы еще вспомните предсказание Алексея Соколовского!..
Он уходил из зала так, как уходит обычно со сцены герой спектакля. Будто оставляя их ненадолго, перекинулся шуткой с Лариными, выслушал заумную сентенцию какого-то новичка из актерского цеха, приобнял маленькую инженю, работавшую у него со дня основания театра, и никак не отреагировал на слова, жалко брошенные ему в спину Володей Демичевым:
— Ты же знаешь, это твой театр, Соколовский. Ты можешь вернуться, когда захочешь. Мы все будем ждать тебя.
Но у этих слов не было будущего, и потому Алексей не хотел отвечать на них. А когда Демичев все же догнал его и остановил, положив руку ему на плечо, Соколовский пожалел человека, который оставался наедине с украденным театром и со своей собственной совестью:
— Да-да, я вернусь… если захочу. Ты сделал все, что мог, Володя. И, может быть, ты даже не так уж был и неправ в том, что сделал. Если театр оказался с тобой, значит, ты был нужен ему больше, чем я.
— Ты действительно так считаешь? — глупо спросил Демичев, отчего-то усиленно хлопая ресницами.
Слаб человек, подумал Алексей с невольной усмешкой. Мало ему совершенной подлости, хочется еще и индульгенцию получить… Ох, слаб!
— Да, я действительно так считаю, — ровно ответил Алексей и улыбнулся бывшему соратнику.
Он сел в машину и вдруг услышал дробный стук каблучков по каменным ступеням крыльца и возглас: «Подожди, Алеша!»
Она остановилась у машины, чуть запыхавшись от быстрого бега, разгоряченная, но невозможно свежая в послеполуденной августовской жаре. Запахи раскаленного московского асфальта, чужого пота и бензина словно обтекали ее легкую фигуру стороной, и Алексей лишь подивился ее способности сохранять щемяще юный, почти невинный вид в любых обстоятельствах. На лице у Лиды почему-то были огромные и дорогие, вероятно, темные очки, а накрашенные кармином губы резко выделялись на бледном лице ярким пятном.
Трудно Андрею Сорокину жить обычной жизнью, если с младенчества он видит чужие мысли. Взросление и развитие его способностей приносит горе не только ему, но и его близким. Изломанные судьбы, предательство и смерть лучших друзей, потерянное имя — следствие его дара. Хватит ли у Андрея сил доверять людям так же, как доверяли ему дельфины в научной лаборатории теплого южного города?
Модный прикид, дорогие часы, общая ухоженность… Она быстро поняла, что такую рыбку неплохо бы иметь в своих сетях. «Ноги от ушей, третий размер, красота натуральная, да еще и с книжкой в руках… Пожалуй, подходит», – подумал он. Мужчина и женщина сошлись. Но не для любви. Не для «поединка рокового». Каждый воспринимал друг друга как орудие для достижения своих целей. И если ее планы банальны, то его расчет коварен и низок.
На одной из станций московского метро есть скульптура собаки. О ней ходят легенды. Говорят, если загадать желание и потереть ее нос – то желание исполнится. Издалека он блестит, затертый до желтизны…Конечно, Игорь не верил в эти детские приметы, понимал, что уже никогда не вернуть былое счастье, не воскресить погибших жену и дочку. И все же однажды он оказался возле бронзового друга человека.Игорь загадал невозможное – возвращение своих близких… И судьба почти выполнила его просьбу! Правда, капризы ее на этом не закончились…
Антон Житкевич сам себя не узнавал. Он, молодой, но уже успешный ученый и весьма перспективный бизнесмен, никогда не веривший в приметы, предсказания и прочую мистику, привыкший полагаться только на факты, вдруг решил сделать татуировку.Впрочем, ничего удивительного. В глубине души, тайно, Антон надеялся, что эта авантюра изменит его судьбу. Как только на спине Антона появилось изображение улыбающейся морды черного кота, перемены грянули как гром среди ясного неба… И это явилось всего лишь началом долгого пути к истине…
Судьба жестоко обошлась с Андреем Шелаевым: кризис 2009 года разрушил его бизнес, жена сбежала с художником, отсудив у бывшего супруга все состояние, друзья отвернулись от неудачника. Он думал, что ему никогда уже не выбраться из той пропасти, в которой он оказался. Именно в этот момент к нему подошла странная женщина и предложила такую сделку, о которой бывалый бизнесмен и помыслить раньше не мог. С легкостью согласился Андрей на… продажу собственных счастливых воспоминаний — жизнь ведь длинная, накопятся новые…
На нее охотились, ее похищали, ссылали и держали взаперти. А все потому, что она, простая деревенская девушка, обладала необычным талантом, подобным тому, которым были наделены Вольф Мессинг и Ванга. Знание своей судьбы заманчиво. Но Ольге ведать об участи возлюбленного, о доле своих близких совершенно не хотелось. Не из-за того, что пугала ее слава ведьмы, не из-за того, что Оля перестала принадлежать самой себе – потому лишь, что в борьбе с роком даже такой человек, как она, слаб и ничтожен.
В книгу вошли небольшие рассказы и сказки в жанре магического реализма. Мистика, тайны, странные существа и говорящие животные, а также смерть, которая не конец, а начало — все это вы найдете здесь.
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.