Капкан на охотника - [16]

Он опять тянется ко мне, но я уклоняюсь от поцелуя и отступаю на шаг назад.

— Будьте осторожнее со словами. Я могу в них поверить. Вы писатель и умеете говорить цветисто. С таким талантом можно соблазнить любую женщину, ведь, как известно, женщины любят ушами.

Кожин открывает рот, пытаясь что-то мне возразить, но я продолжаю говорить:

— Знаете, я не любительница, как бы это сказать, маленьких приключений без взаимных обязательств. Понимаете, что я имею в виду? А я знаю, что для вас это будет просто именно такое маленькое приключение, ведь я совершенно не похожа на ваш идеал женщины.

Теперь серые глаза смотрят на меня с крайним удивлением.

— Мой идеал женщины? Но как вы-то можете знать что-нибудь об этом?

Я довольно путано объясняю свои умозаключения насчёт высокой спортивной брюнетки, выведенной в романе «За час до убийства» в качестве главной героини. Кожин внимательно, с самым серьёзным видом выслушивает меня, а потом заливается смехом:

— Так вы, оказывается, увлекаетесь психологией. Не знал. Но должен вам сказать, что вы попали пальцем в небо. То ли вы такой неважный психолог, то ли я такой неправильный писатель, но я вовсе не из тех людей, которые в своём творчестве выворачивают душу перед читателем наизнанку и вкладывают всего себя в свои книги. Я не случайно пишу детективы. Этот жанр — замечательная гимнастика для ума. Знаете, для меня написать детективный роман — это как решить сложную шахматную задачу или математическое уравнение. Каждый раз, когда я начинаю писать новый роман, это словно вызов: сумею ли я сплести хитроумную интригу, а в конце книги разложить всё по полочкам. Своих героев я создаю, как математические модели. Любой человек, увиденный мной на улице, или в магазине, или просто по телевизору, может стать прототипом очередного моего персонажа. Видите, как всё скучно. Не стоит устраивать фрейдистский разбор моему творчеству. Вы потерпите неудачу. В моих книгах нет моих идеалов и грёз. Там сплошная механика.

Я рада, что сумела перевести нашу беседу со своей персоны на более безопасные рельсы, потому что пока не готова к такому бурному развитию событий с поцелуями и клятвами, и уж тем более не собираюсь приглашать Кожина подняться ко мне и попить чайку.

В конце концов, мы знакомы всего второй день. К тому же, после этого неожиданного поцелуя в моей голове всё так смешалось, что я вряд ли способна сейчас поддерживать беседу даже на отвлечённые темы.

Я лихорадочно соображаю, как же теперь вывести наш разговор на финишную прямую. Ничего путного не придумав, я с очаровательной женской непосредственностью заявляю, что я очень устала и мне пора домой.

Михаил провожает меня до лифта, по дороге выпытав номер моей квартиры и телефона и выпросив у меня разрешение позвонить в выходные.

Пока старый лифт неторопливо ползёт на вызов кнопки, Кожин успевает спровоцировать меня ещё на один поцелуй.

На это раз я уже не спешу оборвать его, и, застигнутые врасплох, мы оба недовольно хмуримся на распахнувшиеся дверцы лифта, напомнившие нам о реальности.

Ковырнув замок ключами, я влетаю домой, как на крыльях. Сумка летит в одну сторону, сапоги в другую.

Мне нужно срочно поделиться с кем-то своей радостью, иначе я просто взорвусь. Я вспоминаю про недавно начатый дневник. Присев к столу, я достаю из ящика серую тетрадку и атакую её своими восторгами.

Через полчаса я уже в постели. Мой мозг, усталый и переполненный впечатлениями, проваливается в сон, едва я закрываю глаза.

Глава 12

Я просыпаюсь от телефонного звонка. Подскочив на постели, спросонья ещё почти ничего не соображающая, подбегаю к телефону и снимаю трубку:

— Алло!

На том конце провода тишина.

— Алло! Говорите! Вас слушают, — начинаю злиться я.

В трубке раздаются короткие гудки. Я смотрю на часы и коротко чертыхаюсь. Всего восемь часов утра. Это же надо было поднять меня в такую рань в субботу. Я возвращаюсь в постель, но сон уже не идёт. Придётся вставать.

Сколько раз я давала себе торжественное обещание делать зарядку хотя бы по выходным, но лень намного сильнее моих добрых намерений и не отпускает меня из своих цепких коготков.

По дороге в ванную я делаю несколько энергичных махов руками, и на этом моя утренняя гимнастика заканчивается.

Соорудив себе на завтрак яичницу и поковыряв её вилкой, я вспоминаю о вчерашнем намерении съездить на квартиру, где жила Агата и узнать, что стало с её кошкой.

Ключей от Агаткиной квартиры у меня, разумеется, нет, но если пожилая соседка ещё окончательно не впала в маразм, то она вспомнит меня и впустит.

Стоп. А ведь не так давно всплыл какой-то важный момент, связанный с этой соседкой. Но какой? Я лихорадочно перелистываю в памяти последние несколько дней.

Точно!

Разговор со следователем.

Ведь Гуляев ясно тогда сказал, что соседка видела предполагаемого убийцу Агаты и даже описала его внешность.

Во мне опять просыпается сыщик. Почему бы и не попытаться расспросить старушку. Возможно, она расскажет мне то, о чём говорила следователю, а может, мне она расскажет даже больше, чем ему, кто знает?

С транспортом мне повезло — ждать долго не пришлось, и уже минут через сорок я вошла в пахнущий кошками подъезд, поднялась по ступенькам, и позвонила в дверь, которая ещё, наверное, помнила звяканье Агаткиных ключей в своём замке.